Предел империй

В странах бывшего СССР президентские (парламентские) выборы часто равны смене высшей власти иным способом (смерть, дворцовый переворот, революция). И если главное позитивное содержание таких перемен состоит в том, что правящей власти в лице её правящих креслоблюстителей в очередной раз приходится признать, что и она — временна, что и она — всего лишь функция клана, то главный ужас таких перемен состоит в том, что они редко что на самом деле меняют. На место одних вивисекторов, компрадоров и олигархов приходят другие вивисекторы, компрадоры и олигархи. Практически неотличимые.

Не потому, что я русский и живу в России, а потому, что это правда, надо признать: в России с отрезвлением мелко- и крупночиновных поверивших в свою вечность вивисекторов, компрадоров и олигархов дело обстоит легче, чем во многих других местах. Только-только раздуется у них мания величия — ан всё: готовь лыжи на подъём сельского хозяйства, ковыряй органчиком озимую зябь.

Пассивно отступающая с жизненно важных позиций, за которыми — неизбежная национальная катастрофа, российская внешняя политика, конечно, для сопредельных постсоветских государств — крайне ненадёжный, рискованный партнёр и лёгкий соперник. Но видит Бог: за ней уже вырос и стоит непоколебимый общенациональный консенсус о том, что есть интересы России и в каком трёхэтажном направлении любой российской власти следует посылать «перезагруженных друзей» из Вашингтонского обкома. Наряду с континентальным бременем и силой Исторической России, в России созрела (возродилась) «геополитика живого народа» — консенсус, который сильнее всех исторически временных режимов.

И любой сопредельный игрок, как бы он ни хотел иного, вынужден (или будет принуждён) считаться с этим. Так любой авианосец, подходя к верхушке айсберга, понимает, что в реальности имеет дело не с верхней её сияющей частью, а с подводными массами и глубинами, о которые разбиваются «Титаники». С той Россией, куда — пока президент Таджикистана в борьбе за национальное возрождение менял фамилию на «более таджикскую» — сквозь рабство ушли три четверти трудоспособного мужского населения страны. С той Россией, где — какие бы идеи «спасительного чучхе» ни выдавливали из себя армянские интеллигенты — уже сейчас живёт больше армян, чем в Армении, и больше, чем в Калифорнии.

Хотят ли московские и сопредельные вожди увидеть этот айсберг, далеко ещё не достигший середины своего исторического пути? Похоже, начинают хотеть. Вот, например, власти России и власти Армении, не видя и не понимая друг друга, пройдя полный цикл изучения и крах прикормленной экспертизы, наконец поняли, что прикормленная экспертиза обслуживает только корм. Что даже исписав тонны бюрократической бумаги о дружбе, они не стали больше понимать друг друга и прогнозировать взаимную способность к выживанию.

И теперь, при будущей (предсказуемой, но) перемене власти в России, теперь, при непредсказуемой перемене власти в Армении, им придётся говорить не о дипломатическом муляже СНГ, не о военном тренажёре ОДКБ, не о неприкасаемом арсенале военной базы в Гюмри, не о политическом торге. А о том, что составляет самое главное во взаимных оценках: существует ли физически традиционный «стратегический партнёр» или его уже просто физически нет?

Теперь, когда, вполне вероятно, рационально спровоцированный США в августе 2008 года военный раздел Закавказья на зоны влияния (Абхазия и Южная Осетия — к России, Азербайджан, Карабах, Армения, Грузия — к США) географически отсёк Россию от Гюмри и Еревана, а США привёл в преддверие Тегерана, вопрос об отношениях России и Армении приобрёл, наконец, обнажённо исторический смысл, подобно тому, как «арабские революции» обнажили конфликтную взаимозависимость Израиля и США.

Этот смысл армянские политики стремятся ухватить и описать старыми партийными лозунгами, как арифмометром — недолговечную державу Тиграна Великого. «Кто в Армении будет слугой России», — именно так описывает исторический момент бывший член комитета «Карабах» Ашот Манучарян: будто некто в Москве в самый пик междуцарствия и мучительной модернизации объявил конкурс слуг и кусает ногти, волнуясь. «Потеряв Армению, Россия потеряет весь Северный Кавказ до Ростова-на-Дону» (то есть вместе с полутора миллионами местных армян), — выступает на неведомом конкурсе зампредседателя правящей в Армении Республиканской партии Рафик Петросян. Будто он может лично свидетельствовать, что он сам, его партия и его страна уже принадлежат России — и стойко оберегает не себя, свою партию и страну, а внешние и внутренние границы России.

Болтовня о «принадлежности» Армении России, «обслуживании « режимами Тер-Петросяна, Кочаряна, Саргсяна, диаспорой, «комплиментарностью» и евроатлантизмом интересов России была бы заурядным образцом политической глупости, если бы не была образцом самых последних задов азербайджанской пропаганды.