Предел Искушения

Илаев, сам находился в недоумении от странных, как ему показалось предсмертных слов Николая Павловича. Он сделал глоток чая, прокручивая в голове возможные варианты ответов и наконец, сказал.

— Видите ли, Анжелика Егоровна, мы обнаружили старинную рукопись. И именно Николай Павлович должен был установить дату и по возможности определить, вероятного автора. Но он сказал, что может только датировать документ и, то довольно приблизительно, ну а авторство, если и возможно определить, то только после детального изучения текста.

Взгляд вдовы выражал недоверие.

— Я понимаю, Вас Илья, вы, вероятно, то же не скажете. Ну что же…. — женщина горько вздохнула, — Я привыкла относиться к сфере деятельности моего мужа, как к самому ценному занятию на этой планете. Он часто говорил, что ключ к будущему, спрятан в прошлом. Видимо действительно информация, содержащаяся в найденном вами документе, опасна для человечества.

Илья молчал. Он подбирал слова для следующего вопроса.

— Анжелика Егоровна. — сказал он наконец, — Я конечно не могу рассказать вам некоторых вещей, но мне бы очень не хотелось, что бы смерть Николая Павловича была напрасной. Ведь без него нам будет крайне сложно заниматься изучением документа. Вы не могли бы припомнить, что ещё говорил профессор. Это крайне важно, ведь каждое его слово может послужить ключом к разгадке.

Женщина потёрла виски, закрыла глаза.

— Да нет, Илья, в этот раз он был только безумно разочарован и подавлен. Хотя…не знаю, насколько вам это поможет. Он сказал, что лучше бы не знал, что написано в древнем тексте. И ещё, он говорил, что старый грек был прав.

Илаев даже привстал от удивления, но взял себя в руки и снова спокойно сел на стул.

— Скажите, Анжелика Егоровна, а что говорят врачи, — Илаев прокашлялся. — Я имею ввиду какова вероятность того, что именно поездка в Грецию спровоцировала сердечный приступ.

— Что вы имеете ввиду? — удивилась женщина, и впервые в её взгляде появились признаки заинтересованности к собеседнику, — Вы хотите сказать, что могли быть другие причины.

— Возможно, были какие‑то другие неприятности на работе, или вне её? — поинтересовался Илаев.

Женщина снова задумалась, затем взгляд её снова потух и она произнесла.

— Да нет, Илья, у Николай Павловича было действительно слабое сердце. Мне задавал вопрос какой‑то следователь, по поводу недоброжелателей, но я сказала, что у Коли не было врагов. Расследование проводить не стали, а врачи сказали, что это могло произойти в любой момент.

Женщина несколько секунд сидела, молча, и Илаев вдруг заметил, что по её щекам текут слёзы. Илья опустил голову вниз, закрыл глаза, сжал зубы, ненавидя себя за подобную бессердечность.

Из комнаты лениво и тихо к Анжелике Егоровне подошёл лабрадор Август, он положил морду на колени женщины и принялся смотреть ей в глаза, преданным собачьим взглядом. Анжелика Егоровна положила руку ему на голову и, поглаживая, стала приговаривать.

— Ничего, ничего, Август, время — самое лучшее лекарство.

Илаев вышел на улицу. Визит к вдове профессора оказал на него не самое лучшее впечатление. Женщина, действительно была, как говорится, убита горем, но, не смотря на это, находила в себе силы, для дальнейшей жизни.

— Да… — многозначно произнёс Илаев, сев за руль своего автомобиля.

Он завёл двигатель, но не торопился трогаться с места. Информация, которую он получил от вдовы профессора, была поистине необычайно важной. Элеонора утверждала, что никто не знал содержание книги, а со слов Анжелики Егоровны было очевидно, что профессор знал. И главное, что секреты бессмертия, которые должны были ему открыться, наоборот ускорили его кончину. Во всяком случае, если бы он не ознакомился с содержанием, то не стал бы в подобном тоне отзываться о труде Ибн Сины.

— Но когда? Когда он успел прочитать книгу? — думал Илья, — Ведь наверняка Элеонора знала бы о том, что Кузнецову известно содержание. Однако она утверждала обратное. А если это действительно так и профессор, каким‑то образом ознакомился с текстом, то почему он молчал? Почему не рассказал своим коллегам, например Косте, ведь тот, то же не знал содержания рукописи, не смотря на то, что по его утверждению несколько раз держал её в руках. Можно предположить, что Кузнецов ознакомился с каким‑то фрагментом, но разве это может позволить делать выводы о содержании всего труда? И самое интересное, что книга произвела на Кузнецова ужасное впечатление. Как говорила его вдова: «Его работа может принести больше вреда, чем пользы». Чёрт побери, да что же это за бессмертие, которое никому не нужно! И кого, в конце концов, он имел ввиду, утверждая, что старый грек был прав? Неужели он говорил о Симиниди?

Илаев нервно выбросил в окно сигарету и нажал на педаль газа. Следующим его пунктом был Кранштадский бульвар в районе метро Водный стадион. Там по его данным проживала вдова Михаила Андреева.