Предел не положен

– И ты думаешь, что я должен притвориться, что эта… что все они не играли никакой роли в убийстве Амбры, да?! – прорычал дворф, не в силах даже разжать зубы от ярости. – Они отрезали ей голову.

– Я знаю. – Голос Ивоннель выражал сочувствие. – Я знаю, и мне понятны твоя боль и твоя ярость. Но сейчас ставка выше, чем жизнь одной этой женщины.

За спиной Атрогейта треснула и упала ветка. Они оба уставились на сгнившую древесину и засохшие листья и на серебряную цепь с лунным камнем, обмотанную вокруг и шипящую.

– Делай что хочешь, – бросила Ивоннель и мимо Атрогейта побежала к ожерелью. Она на ходу начала читать заклинание на древнем грубом наречии, которое дворф слышал достаточно часто, чтобы понять, что женщина изгоняет притаившегося в камне демона и приказывает ему убираться в Бездну, откуда он вышел. Он и раньше наблюдал за изгнанием даже более могущественных созданий, чем это, и не сомневался в результате.

Атрогейт резко развернулся, от напряжения у него побелели костяшки пальцев и скрипнули зубы. Он поднял оружие, но сразу же опустил его, а потом схватил прядь окровавленных волос женщины и запрокинул ее голову назад, чтобы заглянуть в глаза.

Атрогейт поморщился. Он увидел страх и нечто более глубокое, словно через глаза измученной женщины истекало жестокое насилие.

– Дворф? – окликнула его Ивоннель.

Атрогейт оглянулся на нее через плечо:

– Одно движение, одно только слово, которое мне не понравится, и я расшибу ей башку.

Он разжал пальцы и ушел к пещере и беженцам, бормоча проклятия на каждом шагу.

Дзирт знал, что его время уходит, а он еще не удалился от преследующего его арахнида на достаточное расстояние, чтобы продержаться без Андхара. С высокого холма он увидел чудовище – вернее, увидел оставленные им следы разрушения, словно извилистая река проходящие через леса на востоке.

Он посмотрел налево и вниз, где стояла маленькая деревушка, и задумался, не надо ли спуститься туда и предупредить жителей.

– А остался ли там еще хоть кто-нибудь? – прошептал он.

Как-никак, демоны уже наводнили леса и поля.

При этой мысли он уже собрался повернуть Андхара вниз, но удержался. Если он не станет приближаться к селению, паук, скорее всего, промчится мимо, как другой арахнид, который в пылу погони не обратил внимания на самого Дзирта, пока он не стоял у него на пути.

Дзирт направил скакуна в другую сторону и устремился дальше, стараясь сосредоточиться на дороге. Единорог – существо волшебное, а не живое, постоянно напоминал он себе. Этот скакун способен бесконечно напрягать свое тело, но магия неумолима – двенадцать часов, и ни секундой больше. Как только это время иссякнет, даже если призывать единорога несколько раз в течение дня, он лишится Андхара почти на целый день.

Дзирт продолжал скакать с максимальной скоростью, зная, что единорог никогда не устает, а каждый ярд отрыва от паука дает лишний шанс пережить день в отсутствие Андхара.

Несмотря на собственное плачевное положение, Дзирт не мог не думать о втором пауке, том, что не обратил на него ни малейшего внимания, том, что преследовал другую цель.

Он был почти уверен, что знает, кто мог быть этой целью.

– Так это пони или хафлинг? – спросила Ивоннель.

Она убедилась, что женщина-дворф, оставленная в пещере вместе с другими беженцами, не была соучастницей тьмы, затопившей холмы Крагс. Во время расспросов Ивоннель воспользовалась по отношению к дворфу по имени Лиири мощными заклинаниями, чтобы обнаружить даже самую незначительную ложь, и, хотя дворфы по своей природе обладают сильной сопротивляемостью магии, она была настолько уверена в этой женщине, что оставила беглянку в пещере.

К тому же после нападения Атрогейта Лиири была не в том состоянии, чтобы причинить вред кому-либо из крепких фермеров.

– Ага, – ответил Атрогейт, тоже заметно повеселевший.

И причиной тому, как понимала Ивоннель, было его решение оставить череп Лиири в целости.

– Ага? – повторила она. – Первое или второе?

– Оба, – пояснил Атрогейт. – Много лет назад Бренор дал это имя Реджису – тот вечно был голоден до урчания в животе. А Реджис так назвал своего пони.

Ивоннель вздохнула, наконец-то поняв странное явление в незнакомом ей языке.

– А я‑то думала, что самые забавные имена бывают у дворфов, – пробормотала она.

– Верно, – со смехом согласился Атрогейт. – Когда-то я знал жреца по имени Кордио Хлебноголовый…

Он начал было рассказывать, но умолк, увидев на ближайшей ветке беспокойно чирикающую хрустальную птичку.

– Ба, а я готов побить еще кого-нибудь! – заявил дворф и подпрыгнул, подняв над головой Крушитель Черепов.

Но Ивоннель, прислушиваясь к птице, покачала головой.

– Это не демон, – сказала она, подбросила птицу и жестом позвала Атрогейта вслед за своим магическим созданием.

Им не пришлось далеко бежать: выйдя на плотно утоптанную тропу, они увидели хорошо знакомого обоим всадника на его приметном скакуне.

Дзирт тоже их узнал. Он направил Андхара галопом прямо к ним, резко остановил и спрыгнул с единорога, а затем несколько долгих мгновений недоверчиво вглядывался в лицо Атрогейта и в конце концов крепко обнял дворфа.