Предел прочности. Книга первая.

А ее патологический интерес к моему покойному брату? Она могла часами выспрашивать о его привычках и увлечениях, вытягивая клещами забытые воспоминания. Выжав мою память досуха, успокаивалась на неделю, чтобы в один прекрасный день повторить допрос по новой. Ко всему прочему из семейного альбома пропало несколько фотографий брата. И я даже не сомневался, чьих рук это было дело.

Когда чаша с радостями секса перестала перевешивать чашу безумия, я решился порвать отношения. И хрен с ним, с подросшим школьным авторитетом. Я устал бояться собственной девушки, находясь в постоянном ожидании – чего на этот раз она отчебучит.

Расставания не получилось. Светлана призналась в психологических проблемах, связанных с недавней гибелью родителей. И действительно, ни отца, ни матери я никогда не видел. По словам девушки они погибли год назад, после чего сама она вынуждена была переехать к родной бабушке. Старушку я тоже никогда не встречал, но по иным причинам: жила та за городской чертой, лишь изредка навещая внучку.

Какой нормальный парень уйдет после такого признания? Я остался, получив в награду незабываемый примирительный секс. Несколько недель мы жили душа в душу, а потом все повторилось по новой: истерика, слезы, смех и бесконечные разговоры о брате. Не знаю, чем бы закончился очередной вираж наши отношений, если бы она не исчезла, не сказав никому ни слова на прощанье. Классуха объявила, что Светлана Кормухина больше не учиться в нашей школе по семейным обстоятельствам. Что это за обстоятельства такие, и в какой город она переехала, учительница не знала. Никто не знал. И тут…

- Ты не рад меня видеть?

Она была все той же Светланой, спокойной и уверенной, такой, которую привыкли видеть остальные. Красивая девчонка с кукольной внешностью и характером закаленного бойца.

- Пришла поговорить о брате? – выдал я нервную улыбку. - Тогда у меня для тебя плохие новости – он умер.

Светлана прикоснулась к моему лицу и нежно провела подушечками пальцев по щеке. Знакомый аромат навевал приятные воспоминания, а прозвучавший следом голосок заставил зашевелиться мужское естество.

- Я пришла к тебе. Мы можем поговорить?

Я отступил в сторону, приглашая гостью войти, но девушка отрицательно качнула головой.

- Хотелось бы разговора наедине. Подожду тебя на лавочке, - и развернувшись, зацокала каблучками по лестнице.

Странно это все. Я на автомате попытался нащупать сланцы в темной прихожей.

- Шорты переодень, не позорься, - послышался голос сестры из комнаты.

- Опять подслушиваешь, сколопендра?

В ответ лишь громкое фырканье, из разряда «оно мне надо».

На счет одежды мелкая права, не гоже в домашних шортах во двор выходить, не то что с девушкой на прогулке появиться. Стоп машина, какая прогулка, о чем я думаю? Посидим на лавочке и поговорим, не более того.

Отыскав джинсы и нацепив футболку я схватил было флакон с туалетной водой, но вовремя остановился. «Это не свидание, это всего лишь разговор» – напомнил себе лишний раз. С учетом новой жизни такие отношения точно не нужны. Перед глазами возник греческий профиль одной особы.

Вприпрыжку спустился с лестницы, едва не потеряв сланец на последнем пролете. Распахнул двери и увидел ожидающую меня Светлану. Идеальная осанка, аккуратно сложенные ладошки на коленях, скромный взгляд из-под слегка опущенных ресниц – все перечисленные элементы прекрасно дополняли образ девочки-паиньки. Разве что длина юбки резко контрастировала с общей картиной, обнажая загорелые бедра безупречно красивых ног.

- Куда пойдем? – поинтересовался я. Вместо ответа девушка похлопала ладошкой по лавочке, предлагая присесть рядом с собой. Помнится, Светлана не любила беседы во дворе, считая их излишне публичным местом. И вдруг такие перемены.

Я сел чуть дальше, чем предлагалось, вызвав улыбку у девушки. Мы некоторое время изучали друг друга, не проронив не слова. Опять эта непослушная прядка, вечно выбивающаяся из ровной укладки волос. Я с трудом подавил желание поправить ее, сжав пальцы в кулак.

- А ты возмужал, - наконец произнесла она и привычным жестом стряхнула невидимую пылинку с моего плеча.

- А вот ты не изменилась за три месяца, что мы не виделись.

- Все такой же ершистый, - с удовлетворением заметила Светлана, – как мальчишка. Ну же, Воронов, не хмурь лоб, не злись на меня.

- Я не злюсь, - начал я раздражаться.

- Я все вижу, - смех девушки зазвучал нежным колокольчиком. - Немного злишься, а еще чуточку встревожен. Я читаю по твоему лицу, словно по открытой книге. Или ты забыл об этом за три долгих месяца? – она выделили интонациями последние слова, словно иронизировала над сроком расставания. - Серьезно, Петр, тебе просто необходимо научиться управлять собственной мимикой. Подобная открытость станет помехой в новой жизни.

- Жизнь одна, она не бывает старой или новой.

Девушка картинно отмахнулась от меня: