Предел прочности. Книга третья.

- Мстил МакСтоун за изнасилование Ольховской, а мне какое дело до их чувств?

- Ну…

- Гну, Воронов. Не пробовал для разнообразия включить голову и подумать?

И я попытался, честно попытался, но видимо, думать головой - не мое, поэтому отрубился, провалившись в спасительный сон.

Сон был спасительным только в начальной его стадии. Потом начало знобить: тело била крупная дрожь и я был вынужден свернуться калачиком, пытаясь сохранить остатки тепла.

А еще безумно хотелось пить. До того сильно, что бесконечно искал во сне источники воды: зачерпывал горстями прозрачную воду из ручья, жадно пил прямо из чайника, обхватив губами носик, находил лимонад на полках магазина и опустошал бутылку за бутылкой, но был не в состоянии насытится влагой. Это походило на адские муки, на бесконечный бег по замкнутому кругу.

В конце концов я не выдержал и проснулся. Выбрался из-под кровати и начал поиски в каюте, но и здесь воды не находилось. Даже в кране, издавшем знакомые глухие сипы. Да что ж за наказание такое? Может поискать бутылочку в соседних каютах, на крайний случай фрукты? Сейчас я был согласен на любой источник влаги.

Переступаю порог и яркий свет прожекторов ослепляет глаза.

- Старичок, а я тебя заждался.

Щурюсь и сквозь пальцы различаю фигуру МакСтоуна. Одет в ковбойский прикид: в плаще и шляпе, надвинутой на глазах. На ногах черные сапоги с острым мысом, высокими голенищами, а на пятках шпоры. Талию опоясал широкий клёпаный ремень: по кобуре на каждом боку. В руках покачивается длинноствольный кольт.

- Сразимся за милых дам, - Том театрально машет оружием, указывая в сторону двух девушек. Да это же Ловинс и Алина Ольховская, одетые в пышные платья до пола, с глубоким до неприличия вырезом впереди. Обтянутые в чулки ножки обнажены едва ли не до самых трусиков. Жесткий корсет утягивает талию, а грудь так и норовит выбраться наружу. Вид непристойный, но дам сей факт нисколько не смущает. Они машут ручками, призывно улыбаясь.

- Только ты и я, прямо сейчас. Решим наши разногласия раз и навсегда, - продолжает громогласно рассуждать Том, и невидимая публика аплодирует ему.

И тут под свет прожекторов выходит распорядитель: пухленький дядечка представительного вида. Он взмахом руки прекращает многочисленные аплодисменты и объявляет:

– Дуэль, дамы и господа! На счет три противники достают оружие и стреляют. Выжившему достается все: честь, слава, а главное – две обворожительные красотки.

Девушки застенчиво улыбаются, кокетливо прикрывая ножки и грудь, что белыми полушариями вываливаются из корсета.

- Господа дуэлянты, напоминаю правила: на счет три извлекаем оружие из кобуры и стреляем, - продолжает распорядитель. – Отсчет пошел…

- Подождите, - кричу я возмущенно.

- Раз...

- Он достал пистолет, - указываю на наглое нарушение правил. Том не просто достал отливающий серебром кольт, он уже целился в меня.

- Два...

Я спешно пытаюсь нащупать пистолет на поясе, но его нет. Неужели обронил в каюте, когда искал воду? Вот раззява.

- Давай Том, вперед. Вперед красавчик, уничтожь тупую обезьянку, - поддерживают девушки противника. Да что б вас бездна поглотила, обеих, вместе с гребаным МакСтоуном.

- Три!

Выстрел…

Я вздрагиваю и просыпаюсь. Нет, так дело не пойдет, иначе окончательно рехнусь от обезвоживания. Выбираюсь из-под кровати и начинаю поиски источника влаги, но кроме пустых пластиковых бутылок ничего не нахожу. Надо выбраться наружу и обыскать соседние каюты.

В небе уже рассвело и… нет, этого не может быть. Я открываю дверь и вываливаюсь на палубу, где царит настоящий карнавал: шум, гам, веселье.

Мимо меня проходит подвыпивший Нагуров: парня здорово шатает, но он умудряется пить на ходу, не проливая ни капли из коктейльной рюмки. Рядом пробегает Авосян, весь заросший густой шерстью. Он сегодня в роли лошадки, а на могучей шее сидит малышка, и во всю болтает босыми пятками.

- Еще, хочу еще, катай, - кричит она звонким голосом, вцепившись тонкими ручонками в густую гриву волос. Герб гогочет, бьет ногой о палубу, словно заправский конь копытом, и проносится мимо.

По центру стоит надувной бассейн, в котором пузом к верху плавает Соми. На его объемистом животе возлежит огромное блюдо с закусками: суши, куски сыра, колбасы и даже гора красной игры с блинчиками. Рядом вертится тощий Луцик. Крысообразный уже успел соорудить огромный бутерброд с мясом и теперь пытался надкусить, разевая маленький рот. На что Соми лишь снисходительно улыбался. Оно и понятно, нашему толстяку сие творение на один зуб: проглотит и не заметит.

«Паба-паба-пам-па, паба-паба-пам-па», - отбивает Мэдфорд. Он прикрепил два больших барабана к поясу и теперь залихватски отстукивал по ним, а человеческая цепочка двигалась в такт ритму. Возглавляла процессию Маргарет, успевшая скинуть лифчик и выставить наружу красивую подтянутую грудь с торчащими сосками. Трусиков на ней не видел, вместо них была импровизированная юбка из пальмовых листьев.