Предел прочности. Книга вторая.

- Ну хоть это ты знаешь, - смилостивился напарник. – Значит нужды повторять нет: никаких дронов, гранат с усыпляющим газом, и прочей лабуды. Только голова и руки, в крайнем случае пистолет. Все ясно?

- Так точно, - отрапортовал я и обратил внимание на очки в руках напарника: массивная оправа с тонкой полоской аккумулятора, толстые темные стекла. Модель напоминает известный мне тепловизор, неоднократно используемый в тактических упражнениях. Позволяет видеть живых существ сквозь стены, точнее тепло, исходящее от них. Незаменимая вещь при штурме.

- Что это?

- Это? – Мо вертит в толстых пальцах-сардельках оправу, - это очки.

- Похоже на тепловизор.

- Помнишь параграф тридцать два? Никаких спецсредств, следовательно, в руках у меня обыкновенные очки. Понял?

Согласно киваю головой. На улице дождь, все небо затянуло – самое время для солнцезащитных очков

- Хорошо, что такой понятливый. А то бывают…

Мо не стал продолжать, а я не стал уточнять, кто именно. В голове мелькнула мысль: может проверка? Организация тестирует будущих детективов на вшивость: доложат те об инциденте или при первом же патрулировании пойдут на нарушение должностных инструкций?

Вздыхаю и вылезаю следом за напарником под мелко накрапывающий дождик. После уютного тепла салона на улице царит промозглая сырость. Тело пробирает озноб, и я спешно поднимаю воротник пальто. Не помогает – зубы начинают потихоньку стучать. Вижу клубы пара, вырывающиеся сквозь приоткрытый рот.

- Пошли, курсант.

Поворачиваюсь и вижу фигуру Мо, нелепо косолапящего к ближайшему подъезду. Засовываю остывшие пальцы глубже в карманы и иду следом. Старательно обхожу расплывшуюся лужу, напарник же идет напролом, нисколько не заботясь о грязи или промокших ботинках.

До двери метров двести, не больше, но за это время успеваю осмотреть небольшой дворик перед домом – картина мрачная. И дело не только в серых тучах над головой.

Когда только Мо сказал, что едем на окраину, я представил себе небольшие домики с прилегающими земельными участками. Выкрашенные заборчики, раскидистые деревья и подростков, подстригающих газоны. Одним словом, одноэтажная Америка, неоднократно виденная в фильмах.

Реальность же оказалась несколько грубее, напоминая скорее заводские окраины родного мира. Вокруг царит запустение и безнадега. Сломанный детский велосипед валяется прямо на газоне. Хотя какой это газон – заросшая травой и мелким мусором земля. Металлическая оградка, сломана и частично вытащена из земли. Кто-то сильный и дурной умудрился закрутить металлические штыри в узел. Окна первого этажа сплошь в решетках, а стены под ними изрисованы граффити, как всегда нечитаемым: буквы перекошены и искажены.

Глазами пробегаюсь по намалеванным картинкам: грозные лица, кулаки с перстнями, женская грудь. Под изображением раскидистой пальмы натыкаюсь на знакомые слова: «пашки ниндзя». Что за ерунда? Написано по-русски, точно по-русски. Еще раз пробегаюсь глазами по тексту и замечаю впереди букву «З». Бессмыслица какая-то или…

Жили в нашем дворе три Павла. Имя не то что бы редкое, но часто встречающимся его тоже не назовешь. А у нас они не просто были, еще и дружили. Ходили вечно втроем, и народ поначалу путался. Приходилось уточнять, кто именно из компании купил настольный хоккей, а кто за Ленкой-доской ухлестывает. Народ во дворе смышленый, и быстро нашел выход из сложившейся ситуации: парням раздали прозвища. Правда, за некоторые из них можно было схлопотать по сопатке. Павлы оказались на редкость крепкими и боевитыми ребятами. Но что нельзя говорить в глаза, за глаза всегда можно. Так и прижились погоняла: Буба, Сивый и Махор.