Предел прочности. Книга вторая.

Подчеркиваю предложение жирным и вновь рисую стрелочки. Здесь ровно тоже самое: «время на паузе» и «очевидная угроза для жизни». Больше того, марионетка словно предсказывает грядущие события, ломается под градом ударов, как и мое тело спустя пару минут. Даже травмы похожие – память услужливо подкидывает образ расколотой черепушки и торчащие наружу мозги. Странно, до той поры был уверен, что они белого цвета или серого, а они, оказывается, розовые.

Помассировал пальцами виски, отгоняя прочь посторонние мысли и продолжил:

«Третий случай (галлюцинации или померещилось спросонья)»

Думаю доли секунды и решительно зачеркиваю все, что написал в скобках. При желании, каждый из трех случаев можно смело отнести к играм разума. Только вот в последний раз проявились существенные отличия. Снова рисую две стрелочки под текстом, где размашисто пишу: «время в нормальном режиме», и «нет видимой угрозы для жизни».

Выходит, третий случай исключение из правил, но почему? Пытаюсь вспомнить особенности прошедшей ночи: больная коленка, душ и голос Леженца, настойчивый такой.

«Воронов совсем сдурел, орал ночью на разные голоса».

Может статься, что и орал. Как оно у сумасшедших бывает: сами спрашивают, сами отвечают, и чудится им, что ведут беседу с другим человек. Может и я уже того, тронулся умом, сбрендил окончательно и бесповоротно? Или Леженец действительно слышал Тварь?

С досады комкаю исписанный листок: слишком мала выборка, чтобы делать далеко идущие выводы. Отворачиваюсь и наблюдаю за стеклом отблески затухающего заката. Выискиваю в наступающей темноте одинокого путника. Он бредет по дорожке в сторону казарм, зябко кутаясь в форменной пальто. Все верно, на дворе середина апреля, остатки холода продолжают терзать носы и уши особо беспечных курсантов.

- И что ты там такого увидел, Петр? Поделишься с аудиторией?

Отвлекаюсь от пейзажа за окном и смотрю на Валицкую. Знакомый прищур хитрых глаз, не иначе, пакость какую затевает. Стоп, а где же Труне? Должен быть Клод Труне, после обеда у нас занятия по юридическому праву? Но нет, вот она Анастасия Львовна, стоит на возвышении во всем своем великолепии. Серая форменная юбка обтягивает безупречную фигуру, лишний раз подчеркивая достоинства: округлые бедра, фигуристые ноги, тонкую талию. Ну как тонкую, она у нее есть, ровно такая, которая и должна быть у женщины столь аппетитных форм. Левая туфелька привычно оперлась на каблучок, а острый носик лодочкой покачивается в воздухе.

- Погода хорошая, Анастасия Львовна.

Сам улыбаюсь, а в душе понимаю: могу нарваться. Труне непременно стал бы гонять по только что озвученному материалу, а потом влепил бы минус десять баллов к общему зачету и заставил делать объемный доклад.

- Хорошая, - соглашается наш психолог. – И настроение сразу поднимается, я права ребята?

Одобрительный гул разносится по классу. Засидевшиеся курсанты рады любой возможности отвлечься от опостылевших занятий.

- А сейчас настроение поднимется еще больше, потому что нас ожидает игра.

В этот раз класс напряженно молчит, потому как игры у нашего психолога непростые, с подвохом. Вскроют грудную клетку, выпотрошат прилюдно, так что после стыдно одногруппникам в глаза смотреть.

Марго однажды призналась, что ей проще стриптиз перед классом станцевать, чем участвовать в подобного рода забавах. Зря сказала, не подумала. Парни те слова долго ей припоминали, зубоскалили от души. Особенно преуспел в этом наш великан Герб. Бывало, поймает взгляд Маргарет, подмигнет, а сам к металлическому шесту, поддерживающему конструкцию барной стойки.

- Так можешь? – говорит, и начинает крутить такие па, что дух захватывает. А иногда зад смешно оттопырит и пытается состроить соблазнительную физиономию. Марго на такие намеки не обижалась, хохотала вместе с остальными, вытирая выступившие на глазах слезы. А разве могло быть иначе? Добродушнее человека, чем наш Герб, не сыскать на всем потоке.

Не зря Альсон величала его большим плюшевым мишкой, и тискала при случае, визжа от удовольствия. Народ кругом умилялся, наблюдая за возней самого большого и самого маленького из числа курсантов, только мне отчего-то было грустно. Как и Гербу порою. Особенно, когда, наигравшись, малышка убегала прочь, а он оставался один, большой и весь какой-то ссутулившийся.

От череды далеких воспоминаний отвлекает гул голосов. Курсанты явно встревожены предстоящей игрой, умоляют перенести развлечение на другой день, но госпожа психолог непоколебима. Парой коротких фраз успокаивает волну возмущения. В наступившей тишине неожиданно робко звучит голос Леженца:

- Анастасия Львовна, до конца занятий осталось полчаса, может отпустите пораньше?

У парня через месяц соревнования по бегу, дорога каждая минута.

- Может, - легко согласилась Валицкая, - иди Дмитрий, я тебя не держу.

Разумеется, Леженец никуда не уходит, сидит вместе с остальными, с опасением ожидая очередной задумки психолога.

Валицкая не заставила себя долго ждать: включила доску и взяла в руки указку.

- Сегодня мы с вами будем расследовать преступление, - говорит она загадочным голосом.