Предел прочности. Книга вторая.

- В героя решил поиграть, да? В благородного? Смотрите все, какую низость совершил этот жирный. Девушку оскорбляет всякими нехорошими словами. Так ведь думаешь, да? Думаешь, по глазам твоим хитрым вижу. А я люблю ее по-настоящему, понимаешь, больше всего люблю. И может мне противнее всего от случившегося, и от себя в первую очередь, - гнев неожиданно переходит в бульканье и всхлипы. – Я жизнь за нее готов отдать, а может и чужую забрать. Да ничего ты не понимаешь, выродки вы все, в своей 128.

- Не понимаю, - легко согласился я и посмотрел на часы под потолком. Пора выдвигаться на учебу. – Тебе, толстый, советую к Валицкой обратиться, она поможет мозги в порядок привести.

- Да иди ты…, - толстяк, с одним ему понятный упоением, наступил на валяющиеся трусики и крутанул ногой, вдавливая их в пол. «На, Воронов, получи», - словно говорили его жесты, а я стоял и смотрел.

Довольный поступком, Соми развернулся, и вприпрыжку выбежал в коридор, громко хлопнув дверью на прощанье. Хотя нет… Стоило мне сделать шаг, как дверь вновь распахнулась и оттуда показалась перекошенное гневом лицо толстяка.

- Иди ты в жопу, Воронов, - выпалил он, и теперь уже окончательно удовлетворенный, скрылся из виду.

Жопа… жопа… Не знаю почему, но подумалось в этот момент о зебре.

Присел на корточки и осторожно, двумя пальцами поднял некогда белое нижнее белье. На какое-то время завис, просто не понимая, что делать с трусиками дальше. Не Светке же их возвращать, в самом деле.

Из оцепенения вывел очередной шум, а вернее рев иерихонских труб в коридоре:

- Какая гнида сперла! Это же ни стыда, ни совести!

Дмитрий надрывался за пятерых и увещевания Джанет ему нисколько не помогали. На выручку Ли пришел Мэдфорд, и теперь они уже вдвоем пытались вытащить разгоряченного парня на улицу.

Поступки толстяка казались мне странными, а вот Леженца понимал прекрасно: трудно придерживаться спортивного режима в таком дурдоме.

Из комнаты вышел минут за двадцать до начала занятий. Обычно в аудиторию приходил одним из первых, но нынче времена изменились. Образ изгоя обязывал не мозолить глаз, да и МакСтоуна с Ловинс лишний раз видеть не хотелось. А то, что эти голубки будут ворковать, сомневаться не приходилось. У них сейчас самая счастливая пора – конфетно-цветочный период, когда оторваться друг от друга сложнее всего.

Коленка перестала тревожить, поэтому оставил опостылевшую трость за койкой, понадеявшись на вечное авось. Вышел скорым шагом за порог и тут же почувствовал: кто-то настойчиво дергает за рукав. Повернулся и увидел малышку Альсон, требовательно протягивающую мне ладошку.

- Привет, ежик, - беру маленькие пальчики в свои и легонько сжимаю. В ответ же получаю крепкую хватку, не свойственную детям.

- Так и будем держаться? - спрашиваю я и смотрю в большие глаза, лучащиеся светом и довольством.

- Да, - выпаливает она, одновременно кивая головой. – Пошли уже, скоро занятия начнутся.

Наклоняется всем телом вперед, тянет за собой, вынуждая сделать шаг, другой. И вот мы уже идем по дорожке, цепляясь за руки, как… парень с девушкой? Нет, скорее, как брат с сестрой.

Вспомнилось, как забирал Катьку из садика, а пацаны в это время устраивали футбольную зарубу с соседним двором. Злой тогда был, ворчал на мелкую постоянно, даже подзатыльник отвесил за излишнюю активность.

- А я на тебя обиделась, - совсем не обиженным тоном произнесла Лиана.

- Да? И за что?

- Ты меня толкнул вчера.

С трудом припомнил подробности вчерашнего вечера: липкая бессонница, паук под потолком и Альсон, помогающая дойти до двери. Да, кажется, я действительно оттолкнул ее, иначе забралась бы со мною в постель, да там и заснула.

- Извини.

- Извиняю, - говорит она и начинает прыгать на одной ноге, но быстро устает и дальше идет вприпрыжку.

Надо будет с Валицкой переговорить насчет биологического возраста подопечной, что-то я сомневаюсь в ее совершеннолетии.

- Пока тебя не было, у нас кое-что произошло, - загадочным тоном произносит малышка и тут же не выдерживает и все выбалтывает, - к нам новенькую взяли.

- Как новенькую? Положено же не больше пятнадцать человек в группе.

- Так нас и осталось пятнадцать. Старенькую выгнали, Марианэллию.

Была у нас такая девица в группе, постоянно вертелась рядом с Мэдфордом. Ничем особым не запомнилась, кроме своего длинного имени. Народ пытался сократить его до простого Мари, но породистую аристократку это страшно бесило. Можно было и пощечину огрести, за забывчивость.

Курсанты новое правило усвоили быстро: обращались к ней на вы, исключительно с уважением, но без имени. Вспомни его еще, очень уж заковыристое. Я же и вовсе разговаривать желанием не горел, держал дистанцию все два года, лишь издалека наблюдая вздернутый носик. Поэтому новость об исключении взбалмошной аристократки воспринял спокойно.

- Новенькая эта перевелась к нам из отдела поддержки операций.

- Подожди, так она кирпич? - я даже остановился от неожиданности. - У нас же контры с десантурой, разве такое возможно?