Читаем Предел тщетности полностью

Действительно, власть и мне не мешает кататься, что на велосипеде, что на самокате, если бы таковые у меня присутствовали в наличие. Она мне даже не мешает сидеть перед компьютером и читать всю эту чушь. Но до поры, до времени, пока мое одинокое катание на велосипеде не вступит в противоречие не с властью (кто я такой?), а с любым представителем этой самой власти, будь-то полицейский, пожарник, лесничий или, на худой конец, работник ЖКХ. Степень последующего наказания напрямую зависит от характера и глубины возникших противоречий, а также от настроения судьи, который эти противоречия разрешит не в мою пользу. Обвинить человека, катающегося по лесным тропинкам в воскресенье на двухколесном передвижном средстве с мускульной тягой, в бандитизме или шпионаже для нашего государства также легко, как мне убить комара. Более того, замени в исходном тексте лес на квартиру, велосипед на велотренажер, ничего кардинально бы не поменялось в доводах обвинения, только усугубило бы вашу вину, показывая, насколько вы хитры и скрытны, раз совсем не выходите из дома, шпионя в пользу республики Лабрадор. Вроде бы полный бред, но стоит взять одно из нашумевших дел последних лет да почитать аргументы обвинения, волосы на голове встанут и пойдут плясать комаринского.

Короче, девица, написавшая статью, мне совсем не нравилась. Она казалась жеманной до неприличия. Ее ответы на комментарии, вежливые до тошноты, не могли меня обмануть. Она признавалась в том, что страшна, не любит секс ни в каком виде, и главное, понятия не имеет, что такое «Дом 2». Подобная уничижительность — несомненно полезна, когда она высказывается самому себе, утром, перед зеркалом, после бурно проведенного вечера с применением спиртных напитков различной степени тяжести. Когда же ее произносят вслух при многочисленных свидетелях, да еще и повторяют на разные лады, это говорит больше о потаенной браваде, о глупом бахвальстве, чем о смирении. В складках уничижения всегда прячется вошь гордыни. Я не верил ни единому ее слову. И чем дольше мадмуазель повторяла, что некрасива и асексуальна, моя ненависть к ней, считающей себя, без всякого сомнения, соблазнительной красоткой, росла, поднимаясь огромным ядерным грибом над полями Хиросимы. Бывает же такое — человека хочется удавить безо всякой на то причины.

Особенно меня раздражало ее вранье про «Дом 2». Скажите, остался ли в нашей стране счастливчик, не знающий эту передачу? Нет, может быть, какие-нибудь староверы, живущие в тайге на подножном корму, без газет и электричества, слыхом не слыхивали о существовании, по заявлениям депутатов ГосДумы, гнезда молодежного разврата, но как поверить в то, что современный человек в столице нашей Родины, пользующийся Интернетом никогда не встречал упоминания о Ксении Собчак? Режьте меня на кусочки длинными полосками тупой пилой, жгите мне звезды на спине паяльной лампой, такого быть не может.

Если же девица врет в деталях, что стоит ей соврать в целом, к ее заявлениям про «пишут все» я тоже отнесся крайне скептически. Мало того, будь на ее месте солидный литературовед, убеленный сединами, я бы воспринял его слова с пониманием и возможным одобрением. Этой же кикиморе болотной очень хотелось возразить, даже не так, досадить не только словом, но и делом.

Я решил написать роман, правда еще не знал о чем, но завтра мне есть что предъявить лиловому черту. Главное не спешить и затянуть написание великого произведения дольше восемнадцати дней и губошлеп Мишка не окажется в кровати моей жены, а там посмотрим по обстоятельствам. Не имея ни сюжета, ни героев, ни завязки, ни развязки в голове, я, тем не менее, не унывал.

Будто другие мои будущие коллеги из литературного прошлого начинали как-то иначе, как же — рожали в муках свои творения, обличая общественные пороки и вскрывая нравственные язвы общества. Такое пусть детям в школе рассказывают, чтобы раньше времени не узнали, что дела обстояли значительно прозаичнее.

Занятие литературой является по сути одной из форм эскапизма, это я вам говорю от всей моей склонной к эскапизму натуры. Чем, скажите, я занимался последние полгода, как не бегством от действительности? Другое дело, поход в мир иллюзий неплохо предпринимать с небольшим количеством денег в кулачке — монетки, отражаясь в свете мрачной Луны, будут веселыми фонариками освещать тропинку к месту очередного привала.

Внезапно я чихнул — слуховой аппарат вылетел пробкой из уха. Чихнув еще раз, я обнаружил, что хорошо слышу, будто никогда не лишался естественного очарования окружающих меня звуков. Перед приходом жены я водрузил его на место и весь вечер скрывал от нее вернувшуюся ко мне способность слышать всех и вся без помощи усиления, предварительно вынув из слухового аппарата батарейки, чтобы не вздрагивать от крика.

Глава 2. Семнадцать дней до смерти

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Публицистика / История / Проза / Историческая проза / Биографии и Мемуары