Пределы осуществления и защиты исключительного права патентообладателя

Что же касается запрета применительно к исключительным правам, то здесь он является именно субъективным правомочием конкретного лица. Пассивная обязанность всех иных лиц возникает не по отношению к государству, а по отношению к конкретному субъекту, патентообладателю. Можно сказать, что государство наделяет правообладателя на установленный законом срок дискреционными правомочиями по определению «правил игры» в сфере коммерческого использования конкретной разработки. «Запрет совершения неуправомоченным лицом фактических действий выступает способом юридического обеспечения субъективного права требовать у обязанных лиц соблюдения запрета»[123].

Здесь уместно обратиться к еще одному подвопросу – относимости к исключительному праву правомочия распоряжения. Перечисление в составе исключительного права обозначенных выше трех правомочий, как представляется, было осуществлено законодателем по аналогии с установлением режима собственности. Пусть и в модифицированном виде, но закрепление получила полюбившаяся отечественному законодателю триада полномочий. Действительно, если право распоряжения входит в содержание права собственности, то почему бы ему не войти и в содержание исключительного права?!

Подобную логику нельзя признать корректной. Причин на то несколько. Во-первых, следует отметить, что единое исключительное право в соответствии со ст. 1229 ГК РФ в части отдельных входящих в него правомочий имеет различные объекты. В случае с правомочиями использовать самому и запрещать другим речь идет об ОИС, в случае с распоряжением – о самом исключительном праве. В этой связи нельзя не задаться вопросом об искусственности и нелогичности объединения в одном праве принципиально различных по своему содержанию и объектам возможностей управомоченного лица. Кроме того, при включении распоряжения в состав исключительного права возникают два логически несовместимых суждения: «распоряжение – элемент содержания исключительного права»; «исключительное право – объект права (правомочия) распоряжения». К слову, с правом собственности подобных проблем не возникает. Триада правомочий раскрывает в юридической плоскости характер присвоения конкретного объекта управомоченным лицом.

Во-вторых, распоряжение представляет собой один из способов осуществления исключительного права. При этом оно направлено на прекращение у правообладателя субъективного права. Нетрудно заметить, что при подобном понимании распоряжение исключительным правом подпадает под понятие правоспособности. Как было отмечено С.В. Третьяковым, «порождение прав и обязанностей для самого себя является общим правилом, проявлением автономии воли и охватывается категорией правоспособности»[124].

Иными словами, распоряжение исключительным правом становится возможным ввиду наличия у правообладателя правоспособности и оборотоспособности исключительного права, но не по причине вхождения такого правомочия в содержание последнего. «Неограниченная способность переходить (передаваться) к другим субъектам вообще не может служить отличительным признаком субъективного гражданского права, так как в принципе всякое такое право оборотоспособно, если только иное не вытекает из обязательных для правообладателя правил закона, корпоративного акта или договора»[125].

Таким образом, на основе исследования отдельных элементов, входящих в легальную дефиницию исключительного права, сквозь призму сущностных особенностей объектов исключительных прав можно констатировать, что основу исключительного права составляет правомочие запрета. Для перехода к рассмотрению конкретных форм нарушения пределов осуществления исключительного права подобного вывода недостаточно.

Действия патентообладателя, способные привести к нарушению пределов осуществления исключительного права

Осуществление субъективного права предполагает совершение управомоченным субъектом действий. Бездействие не образует ни реализацию права, ни злоупотребление правом. Следовательно, принципиально важно установить, посредством каких действий правообладатель может запрещать всем иным лицам использовать патентоохраняемый объект.

Прежде всего, как представляется, речь должна идти о реализации права на запрет посредством отказа правообладателя обратившемуся к нему лицу в предоставлении доступа к патентоохраняемому объекту посредством лицензионного соглашения. Подобное действие может показаться несколько нетипичным. Вместе с тем оно в полной мере соответствует сущности имущественного права на общественные блага.

Законодатель предусматривает, что все иные противопоставленные носителю субъективного права лица, если они стремятся действовать правомерно, должны обращаться к нему за разрешением использовать объект. Правообладатель же, ввиду наличия у него субъективного правомочия запрещать, может отказать в подобном использовании или установить условия для доступа.