— Как? — он спрашивает в замешательстве.
— Так хорошо все время. Ты как настоящий джентльмен, всегда присматриваешь за мной и убеждаешься, что я в порядке. Как будто тебе все равно, что я сделала тебе больно, и ты все еще хочешь убедиться, что я счастлива. Почему
ты должен быть таким хорошим?
— Почему ты не можешь заставить меня ненавидеть тебя, чтобы было легче быть с Луи, не чувствуя себя виноватой? — у меня вырвалось в озлоблении. — Я знаю… не стоит думать, но я ничего не могу поделать. Ты слишком хороший человек, Гарри, слишком хороший для меня.
— Я не так хорош, как думаешь. Помнишь, меня в школе называли плейбоем? — он указывает на это.
— Но ты же не такой, — утверждаю я.
— Но они все думали, что я был, и поэтому я просто играл роль для удовольствия — для какого-то подросткового безрассудства, — он рассказывает.
— Как же они начинают обозначать, ты, как плейбой, в конце концов? — я спрашиваю его, забывая о ситуации, в которой мы находимся.
— Я даже не знаю! — он смеется, в потом, в недоумении вскинув руки, выпалиливает: — У меня никогда раньше не было секса!
После того, как слова покинули его рот, он снова начинает краснеть и внезапно теряет голос, когда его глаза расширяются. Я ясно вижу ужас, который творится в его голове. — Э… Я не хотел тебе этого говорить…
Я решаю спасти его от смущения. -Наверное, мне пора идти, да? Я уверена, что моя мать уже ушла.
— Да! Угу. Да. Она, наверное, уже далеко ушла. Ты должна пойти, и… надень какую-нибудь одежду. Я имею в виду… Не то, чтобы ты ее не носишь… потому что ты, вроде, носишь. И я не смотрел на твое… тело, просто чтобы ты знала. Кстати, у тебя красивое тело, — он хлопает себя по лбу и бормочет что-то себе под нос. — Прости. Я собираюсь заткнуться. Увидимся за завтраком, Вайлет.
— Окей, — я пытаюсь скрыть смех кашлем, а потом поворачиваюсь, чтобы открыть дверь. Я оставляю бедного Гарри в его комнате и снова стучу в дверь Луи. Но он все еще в душе, так что я бросаю халат и бегу через весь дом в свою комнату как можно быстрее, чтобы ни с кем не столкнуться.
Кажется, это моя судьба в жизни — попадать в самые неловкие ситуации. Я стараюсь не думать о том, что только что произошло, когда я готовлюсь к этому дню.
Комментарий к Sixty seven
Как говорится, крути педали, пока пизды не дали
Не убивайте
========== Sixty eight ==========
— Это плохо, что я понятия не имею, что хочу делать со своей жизнью? — я спрашиваю Луи в тот день, когда мы оба сидим в гостиной одни.
Мама хотела, чтобы Луи помог мне подготовиться к поступлению в университет, и вот, мы с открытыми учебниками и тетради.
— В твоем возрасте это не обязательно плохо. Многие молодые люди не знают, что они хотят сделать, — Луи сообщает мне небрежно, переворачивая страницу в учебнике биологии колледжа передо мной.
— Но как, я понятия не имею. Я знаю, чего не хочу — например, быть герцогиней. Ничто не выделялось для меня, — я уныло вздыхаю и сутулюсь в кресле.
— Сядь, любовь, — говорит он рассеянно, касаясь моей спины. Его ум находится на информации на страницах, но ему удается обращать внимание и на мою осанку.
— Ты знал, чем хотел заниматься, когда тебе было восемнадцать? — я спрашиваю его с любопытством, как он говорит.
Глядя на меня, когда он вырывается из глубоких раздумий, он поднимает брови. — Ну…
— И что?
— И… хотел стать учителем. Итак, я здесь: учитель, — он отвечает просто, но почему-то я чувствую, что это было не так просто для него.
— Это не так просто для всех. Я бы ненавидела преподавать. Я уверена, что выставлю себя дурой, как всегда, и никто не будет меня уважать. — говорю я ему печально.
— А как насчет живописи? — спрашивает он, кладя руку мне на спинку стула.
— Живопись?
— Раньше ты все время рисовала и рисовала. Почему бы и нет?
— О… — я киваю, вертя карандаш. — Ты часто отвлекал меня от этого.
На мгновение он хмурится. — Я не хочу быть причиной, по которой ты перестала рисовать.
— О, я не остановилась. Я люблю рисовать. Я уверена, что когда-нибудь начну все снова, — я его уверяю.
— Замечательно. У тебя отлично получается. Я видел некоторые твои картины, — он говорит с гордостью.
— У тебя есть?
— Когда я проходил мимо твоего арт-класса (дословно не переводится), я всегда смотрел, что ты рисуешь, — признается он, несколько застенчиво, но по-своему самоуверенно дерзко.
— О, — я отвечаю, улыбаясь.
— Ты могла бы рисовать, делать то, что любишь, и продавать это за деньги, — он предлагает, внимательно наблюдая за мной.
— Вау, — я удивленно поднимаю брови. — Я совсем забыла. Когда-то я хотела этим заняться. Это просто стало неважно после смерти моего отца, и поэтому это было только хобби, которое я делала время от времени или только в классе.
Он слегка касается моей щеки большим пальцем. — Я рад, что напомнил тебе.
Повернувшись к нему, я наклоняюсь и целую его щеку, пока он мило улыбается. Он берет меня за руку и держит, пока я снова обращаю внимание на то, что мы должны делать.
Глядя на страницу, к которой он обратился минуту назад, мои щеки вспыхивают, когда я вижу, что он обратился к главе репродукции человека. — В самом деле, Луи?