Предисловие к слову

Киваю на дерево в коме,
что кралось за мной, отступая,
то берегом сношенным, зная,
что май затерялся в соломе.

То томом, ободьями глины

занеженным горем потопа…
Глаголов плакатные спины
торчали из чресел окопа.

Свисти в свою гильзу, солдатик.

Ты вычерпал порох атаки,
и ворон расклёвывал даты
на камне, топорщились знаки

грехов на ружейном прикладе…

Рубашка сбежала от тела
на голос в увечной прохладе
и рифма её не задела.

И скатка хвостом заиграла

в твоих городах огорчённых,
где милая маятник крала
у жизни твоей запечённой
и Солнце пехоту алкало.

21–30.04.2019 г.

Два трамвая

1.
Слетается, парит, и хнычет, хнычет
чаинками, каскеткой паука,
и топотом ветров в тугом рассвете.
И ветками ветров играют дети.
Забыв мой голос, фыркает река.

Идёт трамвай вчерашнего числа,

коньяк стоит на продувном буфете.
«И вакуум фальшивый ровно светит»,
забыв состав Харонова весла.

Перечисленья – сахар ремесла.

Кого сковал ты, а кому ответил.
Греховно – всё. Я смысла не заметил
в сырой заре, что жизнь мне принесла.

08.05.2019 г.

2.
Завистливый трамвай в цепях морщин,
глаза закрыв, несётся к чёрной речке,
набитый перекурами мужчин
и вихрем девок безупречной течки.

Как можно, заплатив за свет, за газ,

корить соседа пряной зубочисткой?
Но Петергоф фонтанами погас,
и в этих звуках не хватает смысла.

Шагает жук и видит в этом смысл.

И жаба индевеет на пригорке.
И наш трамвай над шпилем не завис,
а посадил Цусиму на закорки.

07.05.2019 г.

«С глаз долой номерного дракона…»

С глаз долой номерного дракона,
чью чёлку расчухал сверчок.
Это чибисы времени ОНО
набивают карельский сачок.

Это Азия нас закатает

в бочки алые, совьёт, как инжир.
Видишь – ибисы в льдинах мелькают
и Анубис стоит – постижим.

12.05.2019 г.

Поодаль

1.
Узнаю понедельник
и рисовой каши флажок.
Тройку деньжат головастых
на выспренном стуле.

Тропкою службы

ты затянула кушак
жирного неба,
украсив позёмкою улей

забулдыг, пьющих липы

в окопах дождей,
чей налёт утверждён
на шипы бесконечного эха.

Спой мне песню, сафьян,

от гнездовий ижорских вождей,
где мне жизнь испекла
непригодная к смерти старуха.

2.

Неразмытая смертью старуха
поднесла мне заплату костра
на покосную книгу–краюху,
чья древесная память остра.

Чьи листы я сжимал поцелуем

и, наследуя рясой кларнет,
был открытым балконом рифмуем
в перебранке ночных эполет.

В переводе жнеца в полотёры

есть сияние спиннинга душ
и наследство пичуги матёрой
в абажуре сокамерных кущ.

О, какая мне видится пропасть,

за колючею ласточкой дым.
В нём свободой гонимая робость
перед Лимбом, где я повторим.

11–12.06.2019 г.

Ремонт