Предки наших предков – 2. Кочевые империи

Итак, именно при Петре официальная китайская делегация впервые оказалась на территории России. Больше всего в нашей стране их удивили… индюки! «В Саратове видели мы куриц особливаго роду, кои бывают черныя с белыми пестринами и белыя с черными пестринами; у петухов гребни переменяются в виды различнаго цвету; иногда кто их раздразнит, то они, закричав громко, распускают крылья и, растопорщив все свои перья, гребень свой сверху по носу, как кишку, вниз опускают… Русские люди сказывали нам про них, что сии курицы из Немецкой земли» — так в 1713 году описывал индюков один из участников пекинского посольства, маньчжур Тулишень, имевший и китайское имя Яо Фу.

«Земли Российскаго государства вообще холодные, влажныя и мокрыя, дождями и снегами богатыя, и есть такие области, в коих больше дней мрачных, нежели ясных. Однако ж Россия просторная и великая. Дремучих лесов везде находится множество, а жильё реткое… Вино и другие хмельные напитки они пить любят. Когда к кому из родни и из друзей придёт кто в гости или просто, то хозяин неотменно достаёт вина или другова какого напитку и его подчивает, а чаю пить они не знают… Едят ложками и вилками, а палочек не употребляют… Живут они большей части по рекам на берегах, купаться они превеликие охотники, и многие из них по воде плавать умеют… Самохвальство с тщеславием в великом у них обычае. До корыстей они очень падки и завистливы. Однако живут между собою совестно и согласно. Любят шутки и разныя забавы. Раздоров и драк у них мало, но токмо к тяжбам весьма склонны. Когда случаются у них дни празничные, то мущины сходятся друг к другу в гости и веселятся, а подпивши гораздо поют песни, скачут и пляшут. Того у них нет в обычае, чтоб бабы и девицы от мущин укрывались и прятались, но одна пред другою нарядившись пригоже, росхаживая гуляют повсюду и по улицам хараводами поют песни».

Это первое китайское свидетельство о русской земле. Переговоры посланцев Канси с калмыцким ханом Аюком прошли практически безрезультатно: и калмыки, и русские не хотели вмешиваться в китайско — джунгарскую войну. Тем более, что калмыцкие воины служили в то время в русских частях.

Письмо китайского императора до Петра все-таки дошло. Канси писал, что знает о тяжелой русско-шведской войне, и предлагал Петру использовать для борьбы со шведами войска с русско-китайской границы, уверяя в своем миролюбии и дружбе: «Несколько лет тому назад прослышали мы, что Российское государство от другой стороны с соседственным государством по некоторой ссоре раздружившись, друг на друга воюют… Не без причины думать можно, что российскому государю обстоит нужда и в пограничных его войсках, однако ж может быть не употребляет он сего войска затем, что опасается и не доверяет нашим пограничным людям; однако ж как между обоими государствами мирное согласие состоит, так и у нас никакого тому противного намерения быть не может, и ежели русский государь имеет нужду в своих пограничных войсках, то б употреблял он их на свою пользу в оной войне без всякого с нашей стороны опасения».

Заодно император Поднебесной попросил прислать ему в подарок десять шведок. В то же время, при Петре монголы, которых империя Цин теснила и пыталась окончательно завоевать, перекочевывали в Забайкалье. Это не нравилось китайцам, возникали противоречия.

Петр I, заинтересованный продолжать выгодную китайскую торговлю, направил в Пекин большое посольство во главе с капитаном Преображенского полка Львом Измайловым. Измайлов не только должен был договориться об открытии в Пекине русского торгового консульства, но и впервые вез личное письмо царя Петра I к владыке Китая.

Начиналось оно так: «Великих азиацких стран императору, настоящему богдойскому и китайскому хану, другу нашему, любительное поздравление…» Царь писал, что добрые взаимоотношения России и Китая — это «сущая дружба и общая обоих наших государств польза», а завершил послание скромной подписью без титулов, подчеркивая личный характер письма: «Вашего величества доброй приятель Петр».

Посольство Измайлова достигло Пекина за 15 месяцев. Торжественный въезд большого русского посольства, почти сотни человек, наблюдал итальянский священник Маттео Рипа, служивший переводчиком при дворе китайского императора: «Все в четком порядке, с саблями наголо, все хорошо одетые. Измайлов хорошо сложен, высокий, национальности московской. Владеет немецким, французским, немного итальянским и латинским языками».

«Когда мы прибыли во дворец, — вспоминали участники посольства, — нас повели с одной дворцовой площади на другую, где нам приказали ожидать императорского приема. Едва мы вступили на площадь, как взоры нескольких сот человек были устремлены на нас. Началась ужасная толкотня. Мы еле могли стоять. Окружавшие нас были невежливы: один тянул парик, чтобы рассмотреть, каков он, другой — шляпу, некоторые поднимали платье, чтобы рассмотреть наши штаны и чулки…»