Предложение

— Не о чем беспокоится, — говорит он и кивает на дверь. — Впусти его. Хочу сказать ему парочку слов.

— Черт, сегодня ведь не та ночь, которая никогда не заканчивается? — Спрашивает Джеймс. — Потому что, когда она все ж заканчивается, я в конечном итоге звоню в полицию.

Но Стеф уже на ногах, идет через бар. Она останавливается перед дверью, смотрит на Брэма через стекло, а затем отпирает дверь.

— Что тебе надо? — спрашивает она, чуть приоткрыв дверь.

— Мне нужно поговорить с Николой, — говорит он. Смотрит на меня. — Пожалуйста.

Линден трогает меня за руку.

— Иди, — говорит он. — Поговори с ним. После этого с ним побеседую я.

Разговор с Брэмом это последнее, чего я хочу. Ситуация все равно не станет лучше. Но его слова могут сделать все еще хуже. И независимо от того, что происходит, что сделано, то сделано, и я знаю, еще достаточно долго все будет ужасно.

— Ладно, Стеф, — говорю ей. Я подхожу к двери, и она неохотно отступает, все еще пристально глядя на Брэму.

— Помни, ты поклялся на мизинцах, — ворчит она, а затем отходит, чтобы присоединиться к Линдену в баре.

— Никола, — говорит Брэм. У него красные, полные беспокойства глаза, губы скривились от горечи. Он дерьмово выглядит, будто страдает, будто произошло что-то ужасное. Но это меня ни радует, нисколько. — Я должен объяснить. — Он смотрит в бар. — Давай поговорим внутри?

— Нет, — говорю я, протискиваясь через дверь. Я прилагаю огромное усилие, чтобы не налететь на него. Как странно, он для моего тела словно магнит, что-то от чего вы не можете остаться в стороне, и представить себе не можете, чтобы снова к этому прикоснуться.

Я думала, что оказавшись на улице смогу дышать, но эта странная влажная ночь и туман будто душат меня. Я засовываю руки в карманы джинс, они окоченели, и смотрю на землю.

— Что ж, ты меня нашел, — говорю я. — Теперь объясняй.

— Я бы рассказал тебе…

— Нет, — резко говорю я. — Просто забудь все эти «сделал бы, должен был». Ты этого не сделал, да? Ты этого не сделал, а теперь уже слишком поздно. Так что просто начни с самого начала. У тебя есть сын. — Какая ирония, что при других обстоятельствах это звучало бы прекрасно.

Он тяжело дышит.

— Да. Мэтью мой сын. Я встретил Тейлор семь лет назад. Я быстро влюбился в нее, и чертовски сильно.

— Как замечательно, — не могу не прокомментировать я.

— Пожалуйста, выслушай, — шепчет он, а затем откашливается. — Я влюбился в нее, потому что она была хорошей. Она хорошая женщина, я знаю, ты не хочешь это слышать, но это правда. Она принесла ощущение нормального в мою жизнь и наполнила ее целью. До нее этого не было. Тогда я был развалиной. Наркотики, вечеринки. Я катился вниз. Я принимал все, что мог, пил все, что видел. Я просирал деньги. Завел кучу врагов и купил пару друзей. Ты бы на меня даже не взглянула. Я был худшим отребьем, бродившим по улицам. — Он сглатывает. — Но Тейлор увидела что-то во мне, я не знаю что. И пока я бы влюблен в нее, я был лучше. Эта женщина заставила меня не чувствовать себя бесполезным куском дерьма, хотя, в тот момент именно таким я и был. Никола, я думал, что любовь победит все. Я ошибался. Потому что когда оказалось, что она беременна, мое первое желание, первая мысль была – бежать, мне нужно бежать. Я чувствовал, что должен убраться к чертям, оставить ее наедине с этой ответственностью.

Мои вены начинают пульсировать от ярости. Мы с Тейлор связаны больше, чем хотелось бы.

— Я не мог быть отцом. Я действительно был ничего не стоящим дерьмом. Я начал думать, что она была сумасшедшей дурочкой, раз поверила в меня. Я любил ее, правда, любил, но этого было недостаточно, чтобы заставить меня остаться. Этого было недостаточно, чтоб заставить меня не изменять.

У меня перехватывает дыхание.

— Ты, бл*дь, изменял своей беременной девушке?

Он смотрит на землю, плечи поникли.

— Я не горжусь этим. Но да, я делал это. Вот как я облажался. И сильно.

Мне становится нехорошо.

— Как ты мог быть такой свиньей? Боже, я вообще знаю тебя?

Он поднимает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом, и в его глазах стыд.

— Это был другой я. Я говорил тебе, каким я был.

— Я не знала, что ты был настолько отвратителен. — Чувствую, как мои губы кривятся в отвращении.

— Да, я был таким, хорошо! — Кричит он. — Теперь ты понимаешь, почему люди никогда не дают мне шанса, почему они никогда не позволяют мне стать чем-то большим, чем я был? Я был ужасным гребаным мудаком, я делал ужасные вещи. Может быть, я не насиловал женщин или не грабил банки или не продавал наркоту, но я вел себя ужасно. Я ранил Тейлор настолько, что ничего уже не исправить и я с самого начала испортил отношения с Мэтью. Потому что к тому времени, как я поумнел, к тому времени, как взял себя в руки, было уже слишком поздно. Тейлор не хотела иметь со мной ничего общего.

— Умная женщина, — бормочу я.

— И Мэтью держался в стороне. Я все пытался и пытался вернуть их в свою жизнь, но она не позволила. Так что я делал то, что мог, каждый месяц отправлял им деньги. Я платил алименты и добавлял еще. Убедился, что у Тейлор и Мэтью была лучшая жизнь из возможных.