Предложение джентльмена

– Для меня имеет.

Софи почувствовала, что сопротивление ее ослабевает. Она никак не ожидала, что он будет так настойчив.

– Кто твой отец? - не отставал Бенедикт.

– Ты его не знаешь.

– Кто он?!

– Граф Пенвуд! - крикнула Софи.

Бенедикт замер и не мигая уставился на Софи.

– Да, моим отцом был граф Пенвуд, а матерью - горничная. - И, видя, как побледнел Бенедикт, выпалила:

– Точно такая же горничная, какой являюсь сейчас я!

Повисла тяжелая пауза. Софи первой нарушила ее, проговорив тихим голосом:

– И я не хочу вести себя так, как вела себя моя мать.

– И тем не менее, если бы она вела себя по-другому, тебя бы не было на свете, - заметил Бенедикт. Софи промолчала.

– Ты солгала мне, - продолжал он.

– Я считала, что тебе незачем знать правду.

– А какое ты имела право решать за меня? - взорвался Бенедикт. - Ты что, думаешь, я не смог бы пережить эту правду? Ты что…

Уловив в собственном голосе визгливые нотки, Бенедикт осекся. Она превращает его в какое-то животное, противное и визгливое.

Нужно побыстрее уйти отсюда.

– Бенедикт? - Софи с тревогой взглянула на него.

– Я должен идти, - пробормотал он. - Я не могу сейчас с тобой оставаться.

– Почему? - спросила Софи и тотчас же пожалела, что спросила об этом: Бенедикт понял это по выражению ее лица.

– Я сейчас настолько зол, - медленно проговорил он, - что за себя не отвечаю. Я… - Он взглянул на свои дрожащие руки.

Впервые в жизни он потерял над собой контроль, и это испугало его.

– Я должен идти, - повторил он и, повернувшись к Софи спиной, быстро направился к двери.

Глава 20

"Продолжая вышеупомянутую тему, заметим, что мать мисс Рейлинг, графиня Пенвуд, тоже ведет себя в последнее время несколько странно. Если верить сплетням слуг (а нам всем известно, что это наиболее достоверный источник получений информации), графиня закатила вчера самый настоящий скандал, забросав бедную прислугу туфлями, числом не меньше семнадцати.

Один лакей заработал синяк под глазом, все остальные, к счастью, остались в добром здравии".

"Светские новости от леди Уислдаун", 11 июня 1817 года

Через час все вещи были собраны. Больше Софи не знала, чем заняться. Но усидеть на одном месте она не могла. Она металась по комнате и лишь время от времени останавливалась, чтобы набрать в себя побольше воздуха, словно это могло ее успокоить.

Она была совершенно твердо уверена, что леди Бриджертон не разрешит ей остаться в своем доме после того, что у нее произошло с Бенедиктом. Она неплохо относилась к Софи, что верно, то верно, но Бенедикт ее сын, а родственные узы - особенно в такой семье, как семья Бриджертон, - ценятся превыше всего.

"Грустно все это", - подумала Софи, присаживаясь на краешек кровати и беспрестанно комкая носовой платок. Несмотря на свои запутанные отношения с Бенедиктом, ей приятно было жить в семье Бриджертон. Софи никогда еще не доводилось жить в настоящей, дружной, крепкой, сплоченной семье. Она будет по ним скучать. Она будет скучать по Бенедикту. Она станет оплакивать жизнь, которой у нее никогда больше не будет.

Не в силах долго оставаться на одном месте, Софи вскочила и подошла к окну.

– Будь ты проклят, папа, - проговорила она, глядя на небо. - Вот видишь, я назвала тебя папой. Ты мне никогда этого не позволял. Ты никогда не хотел быть мне отцом. - Софи прерывисто вздохнула и прямо рукой вытерла нос. - А теперь я тебя так назвала. Ну и как тебе это?

Она ждала, что сейчас раздастся удар грома, небо затянут серые тучи и закроют солнце, но ничего подобного не произошло. Отец никогда не узнает, как она ненавидит его за то, что он оставил ее без гроша, за то, что оставил ее с Араминтой. А впрочем, ему наверняка было на это наплевать.

Чувствуя, как навалилась страшная усталость, Софи прислонилась к оконной раме и вытерла глаза рукой.

– Ты дал мне почувствовать вкус другой жизни, а потом бросил меня, - прошептала она. - Мне было бы намного легче, если бы меня воспитывали как служанку.

Софи обернулась, и взгляд ее упал на тощую сумку. Она не хотела брать платья, которые дали ей леди Бриджертон и ее дочери, однако не взять их не могла: ее старые платья уже выбросили. И Софи выбрала лишь два платья - ровно столько, сколько у нее было, когда она приехала. Остальные так и остались висеть, аккуратно отутюженные, в шкафу.