Предложение, от которого не отказываются…

— Я в курсе, спасибо, — перебила Алла.

— Ну вот, — удовлетворенно кивнул Михаил. — Я пользовался его услугами, когда требовалась консультация по его старым знакомым.

— То есть по бандитам, заделавшимся почтенными гражданами? — уточнила она.

— Хорошее вино? — поинтересовался он, глядя на початую бутылку на подоконнике.

— Отличное.

— Не угостишь?

— Ты за рулем. Но могу предложить чаю, если «на сухую» тебе тяжело разговаривать.

— Чаю так чаю, — немного разочарованно согласился Михаил.

— Тогда идем на кухню.

— Вижу, привычкам ты не изменила и по-прежнему предпочитаешь кухню гостиной! — проворчал он. Алла оставила его замечание без внимания.

Пока она возилась с чайником, то и дело ловила пристальный взгляд бывшего на своих бедрах. Интересно, почему он так буравит ее глазами — подсчитывает набранные килограммы или облизывается на новообретенную пышность форм? Он изменился. Стал более раскованным, вальяжным. Поправился. Хотя в дорогом костюме — из тех, что раньше не мог себе позволить — это не слишком заметно. Новая стрижка, маникюр… По-прежнему ли замирает ее сердце при взгляде на него? С порога Алла не разобралась, но теперь вдруг ощутила странное чувство потери. Потери чего?

Поставив перед Михаилом чашку, она села напротив, скрыв от его глаз то, что они так оценивающе рассматривали.

— Зачем ты явился? — снова спросила она. — Тебе что-то нужно?

— Фи, как ты прямолинейна! — поморщился он. Его короткопалая жменя обхватила бока пузатой чашки. Алла невольно сравнила ее с рукой Князева — с широкой ладонью и длинными чувствительными пальцами. Без маникюра, но с коротко подстриженными, под самое мясо, ногтями. — А если я просто хотел посмотреть, как ты живешь?

— Долго же ты ждал!

Михаил откинулся на спинку стула и сложил руки на животе. Теперь стало заметно, что он у него есть и выпирает над кожаным поясом, поддерживающим брюки. А Алла помнила его поджарым! Она с удивлением отметила, что его взгляд скользит по ее груди, и внезапно почувствовала себя голой. И ощущение, надо сказать, было не из приятных. Раньше она обрадовалась бы такому вниманию!

— Ты скучала?

Он, что, шутит?

— Знаешь, — медленно ответила она, — твой вопрос запоздал года этак на полтора!

— Значит, нет?

— Послушай, уже поздно, а мне рано вставать…

— Ладно-ладно! — Михаил поднял руки ладонями вверх, словно сдаваясь. — У вас уже есть подозреваемые?

А-а, так вот в чем дело! Жаков отличался удивительной способностью держать нос по ветру. Дело об убийстве известного адвоката обещало стать громким, а он, насколько Алла слышала, нацелился на должность прокурора Санкт-Петербурга. Сейчас ее занимал Борис Чудаков, но он собирался на пенсию. Михаил работал одним из его замов и, очевидно, надеялся на повышение при содействии высокопоставленного тестя из Москвы. А процесс по убийству Гальперина мог стать тем батутом, который способен подкинуть его до места назначения. Только вот Алла не намерена ему помогать!

— Еще рано говорить о подозреваемых, — ровным голосом произнесла она. — Только вчера я понятия не имела, что речь об убийстве!

— Да ну? — недоверчиво нахмурился бывший любовник. — То-то твоя доска исписана вдоль и поперек!

— Осторожно! — предупредила она. — Ты вторгаешься на запретную территорию!

Михаил встал и подошел поближе. Так близко, что она чувствовала запах его тела, смешанный с ароматом дорогого парфюма. Этот запах всегда возбуждал ее, но сейчас Алла была слишком зла, чтобы вспомнить об этом. Его рука легла на ее плечо, а в глазах появился влажный блеск. Она мягко накрыла его ладонь своей, а потом неожиданно резким движением сбросила.

— Иди-ка ты домой, Мишаня, а то женка заругает! — сказала она ледяным тоном.

— Только не делай вид, что не помнишь, как нам было хорошо вместе!

— Видимо, тебе было не так уж и здорово, раз ты свинтил!

— У меня было время подумать.

— У меня — тоже. Пока!

Когда за Михаилом захлопнулась дверь, до Аллы внезапно дошло, ощущение какой потери настигло ее во время чаепития: она лишилась смысла жалеть себя. Потеряла причину, по которой, как она себя убеждала, перестала искать радостей жизни и смирилась со своим тусклым существованием. Из-за этого самодовольного, раздувшегося от сознания собственной значимости человека? Почему она раньше не замечала его индюшачьего бахвальства, ничем не оправданной самоуверенности и пустоты? У него дома молодая жена, маленький ребенок, а он распускает руки с бывшей любовницей, которую сам же и бросил! Приход Михаила оставил в ее душе неприятный осадок, словно оскомину после чего-то кислого: Алле показалось, что интерес Михаила больше, нежели просто желание захапать себе выигрышное дельце.

* * *