Предмет знания

5. Мы имеем, таким образом, два слоя мыслимого — систему определенностей, с одной стороны, и ее основу — «исконное единство» или «всеединство» — с другой. Эти слои связаны между собой отношением металогического единства, в силу которого сфера «всеединства», не будучи тождественна отдельным определенностям и вместе с тем не различаясь от них по своему качественному содержанию, в особой форме единства таит их в себе и необходимо ведет к ним. Множественность определенностей дана всегда на почве объемлющего их единства. Но всюду, где мы имеем множественность на почве единства, мы имеем непрерывность. Если определенность А мыслима только как часть целого, если она всегда полагает за своими пределами ηοη–А, то она есть отграниченная часть непрерывности: вместе с ней самой сразу, непосредственно дано то, что непрерывно к ней примыкает и окружает ее за ее пределами. Обособимость отдельной определенности А никогда не значит, как уже было показано, что А мыслимо как нечто самодовлеющее, независимо от всего иного: напротив, А впервые конституируется через свое отношение к поп–А, т. е. мыслимо лишь как неотделимый момент в составе (А + ηοη–А), как целого. Закон определенности, конституирующий отдельные определенности, непосредственно предполагает над собой высший закон — закон единства или непрерывности. Все частное есть лишь часть сложного целого, т. е. часть системы определенностей, а сложное целое тем самым предполагает момент целостности как таковой, т. е. логическую непрерывность.

Знание, подчиненное закону определенности, т. е. выражаемое в понятии или системе понятий, мы называем отвлеченным знанием. Отвлеченное знание есть знание, выраженное в готовых замкнутых определенностях, иначе говоря — знание, которое выделяет из предмета его содержание (в принятом выше смысле этого термина, ср. гл, 1,1) и имеет свой итог в лице этого содержания.[121] Мы видим теперь, что это отвлеченное знание возможно не иначе, как на почве непрерывного всеединства, которое, будучи условием закона определенности, само уже не подчинено ему. Для того чтобы мы могли выделить отдельную определенность или систему определенностей, мы должны иметь — в форме, предшествующей отвлеченному знанию, — то непрерывное единство, которое, возвышаясь над системой определенностей, непосредственно указывает на нее и ведет к ней. Это есть интуиция целостного бытия кактакового, которое в акте познания через посредство закона определенности распадается перед нами на систему определенностей и в этой форме образует содержание знания. Знание, таким образом, не воспроизводит, в смысле простого повторения, содержание самого предмета, но и не может черпать свое содержание из самого себя каким‑то чудесным самозарождением: оно лишь перелагает на свой язык, выражает в форме понятий и их связей то, что непосредственно ему дано в металогической форме целостного единства, т. е. в форме конкретного всеединства, выходящего за пределы системы определенностей и в этом смысле образующего единство разнородных определений (coincidentia орроsitorum). Итоги анализа, преставленного нами в настоящей и предыдущей главе, сводятся именно к признанию этих двух форм знания: ни переход от одной определенности к другой, ни установление отдельной определенности, ни само понятие определенности, как некоторого^, отличного от попА, немыслимы иначе, как на почве такого первоначального обладания предметом, при котором предмет интуитивно дан нам как непрерывность или всеединство — единство, вмещающее в себе систему определенностей, но не тождественное ей, а возвышающееся над ней и в себе самом ее порождающее. Знание отвлеченное — знание как система определенностей — с точки зрения процесса познавания есть результат последовательной, дискурсивной, множественной направленности сознания на предмет; но эта множественная направленность, дифференцирующая содержание через различение «этого» от «иного» на ряд отдельных определенностей, предполагает, что сфера, в пределах которой производится эта дифференциация, независимо от этого процесса каким‑то образом дана или предстоит нам. Следовательно, эта множественная или дискурсивная направленность предполагает, в качестве своего условия, иную, логически предшествующую ей целостную или единую направленность, открывающую нам предмет в форме целостного непрерывного единства. Отвлеченное знание возможно лишь, как производный шогцелостной интуиции. Предмет знания, х, прежде чем раскрыться в содержании суждения, т. е. прежде чем выявить в своем составе отдельные определенности, должен предстать перед нами как уже открытое, видимое и вместе с тем целостное бытие.