Предначертанная Грону

Рут посмотрела на него и оскалила зубы, выражение ее лица смягчилось. Она взяла его за запястье и осторожно зажала ягоду своими маленькими острыми зубами. Пока она жевала, уголки ее губ снова потянулись вверх, словно одобряя его действия. Грон почувствовал, как по телу разливается то же тепло, что и раньше, и на всякий случай положил свой хвост на колени. Он быстро развернулся, чтобы собрать для нее еду на один из листьев.

— Хм, — пробурчала Граста, завладев вниманием Грона. — Она не может есть сама?

— Грут выбрала меня служить ей. Я сделаю для нее все, что угодно, — тщательно подбирая слова ответил Грон, намеренно не позволяя своим движениям замедляться или ускоряться.

— Выходит, она и правда не может говорить? — спросила Граста.

— Грут может говорить. Я слышал, как она болтала все утро напролет. Она просто не говорит на нашем языке. Вот почему она нас не понимает. Грут слышит и разговаривает, но она совершенно другая, необычная, — подтвердил Грон, которому не нравилось к чему ведет разговор.

— Ты можешь заставить ее говорить? Я хочу услышать это, — потребовала Граста.

Грон замешкался. Рут здесь не для того, чтобы развлекать Грасту или стать ее домашней зверюшкой, но еще рано испытывать терпение Грасты. К тому же он не знал, как заставить Рут говорить. Он не мог просто попросить ее. Когда Грон положил еду на лист для себя и опустил его перед собой, он дал себе время подумать. Что заставляло ее говорить в прошлом? Судя по обрывочным воспоминаниям, которые сохранились у него после лихорадки, в пещере она говорила почти без остановки. В камере она тоже болтала без умолку. В обоих случаях они были наедине, а значит под пристальным наблюдением целого племени он не сможет воссоздать эту картину. Она обычно говорила, когда они спаривались, но он не мог инициировать их соитие сам, особенно, когда его Связь с ней оспаривалась.

Грон повернулся к ней. Ему нужна была всего пара слов. Она, по-видимому, заметила задумчивое выражение на его лице, потому что перестала ковыряться в еде и перевела взгляд с него на Грасту, ее длинная грива почти хлестнула его по лицу, когда она внезапно повернулась, чтобы посмотреть на Бру, сидящего позади нее. Затем она снова повернулась к нему, растерянная и обеспокоенная, и он положил свою руку поверх ее, чтобы успокоить.

Он указал на свое горло, прижав пальцы к центру гортани, затем то же самое проделал с ней. Она смотрела на него в замешательстве, поэтому он указал на Грасту, а затем на свое ухо. К счастью, даже если она его не поняла, она все же заговорила, выдав несколько предложений, вероятно, спрашивая, чего он от нее хочет. Когда она закончила, Грон отпустил ее, убрал руку и, повернувшись к Грасте, начал есть.

— Довольны? — сказал он.

— Да. Расскажи мне, как ты ее нашел, Грон, — произнесла Граста строгим тоном.

Грон знал, что это самая важная часть. Он должен был говорить за них двоих, жизнь Рут могла зависеть от того, какие чувства будет испытывать Граста, когда он закончит. Поэтому он рассказал ей все. Он начал с того, что его похитили из леса, когда он отправился туда один, затем он оказался в той непробиваемой комнате, не имея ни малейшего представления, как он туда попал. Его оставили совершенно одного на несколько дней, и каждый день его кормила раса крошечных зеленых человечков. Он рассказал Грасте, как он боролся с ними и как они обжигали его палками. Это звучало безумно.

Потом он рассказал им о том, как Рут бросили в камеру. Что на ней были одеяния, как сейчас, что она закричала, увидев его, и что он изо всех сил старался не напугать ее. Он рассказал Грасте, как она искала уязвимое место в комнате, в результате чего обожгла руку о прутья решетки, закрывавшую камеру сверху. Ему было стыдно рассказывать о своей неспособности уберечь ее от этого. Грон объяснил, что она отказывалась есть до тех пор, пока он не садился есть вместе с ней, и после этого она делилась с ним пищей.

Все остальные завороженно слушали его рассказ, никто из них не ел, пока он рассказывал о том, как другая раса вошла в камеру, и он снова не смог защитить ее, когда они уложили Рут на пол и забрали ее одеяния. Затем он отключился, но, очнувшись, обнаружил, что она ползет в его объятия. Он заверил Грасту, что пытался остаться верным ей и сопротивлялся формирующейся Связи, но ясно дал понять, что не чувствует вины за эту часть своей истории. Случилось то, что должно было случиться, и в глубине души он был рад, просто счастлив, что Рут выбрала его своей парой.

Грон рассказал им об их побеге в незнакомый лес, о том, как он пытался построить для них навесную площадку и как его тело готовилось к близости с ней. Как они спарились в той пещере и пытались прокормить себя. Как он укололся о ядовитое дерево и слег с лихорадкой, а она осталась с ним, гладила его по волосам и говорила, говорила, говорила, словно могла таким образом поддержать в нем жизнь.