Предначертанная Грону

Она поняла, что волновалась и нервничала, словно собиралась на выпускной вечер со своим кавалером. У неё бабочки порхали в животе, когда она лезла наверх по похожим на ступени лестницы ветвям, которые Грон соорудил для нее. По ним приходилось карабкаться и взбираться, в большей степени задействуя руки, нежели на обычных лестницах, но главное, что они выполняли своё предназначение. Они представляли собой череду из четырех или пяти небольших, отдельных ветвистых перекладин, которые спускались с высоты двухэтажного здания до самой земли.

Интересно, Грон уже спит? — подумала Рут. Но ей не стоило волноваться. Добравшись до площадки и обогнув ствол дерева, она разглядела в темноте его силуэт. Она узнала его, но с трудом. Он сидел, прислонившись спиной к стволу, обхватив голову руками и удерживая ее розовое одеяло так, что оно опутало его запястья и руки, растекшись лужицей в его ногах. Она заметила и другие вещи, которые оставила аккуратно сложенными у ствола дерева.

Сердце Рут сдавило от боли.

— Грон, — тихо прошептала она. К ее удивлению, Грон сгорбился еще сильнее, опустив голову так, что его ладони накрыли уши, а нога стала нервно постукивать. Слышал ли он ее? Это было не то воссоединение, на которое она рассчитывала.

Рут опустила сумку и пошла к нему. Когда она приблизилась, он, казалось, еще больше разволновался, потянув руками за волосы.

— Эй… Прекрати, — пробормотала Рут так успокаивающе, как только могла. Это определенно был он. Он злился на нее за то, что она исчезла? Неужели с ним что-то случилось за время её отсутствие? Она нерешительно потянулась к его подбородку, и когда коснулась его, он вздрогнул.

— Грут… — застонал он, все ещё пряча лицо.

Боже, он говорил так сипло, словно плакал или плачет до сих пор. Он говорил так, словно ему было больно и он умолял.

— Да, это я, — ответила Рут. — Ты же знаешь, что это я, да? — она медленно приподняла его подбородок, заставляя посмотреть на нее.

Она старалась не реагировать на то, как он изменился. Теперь он был таким изможденным. Рут пыталась убедить себя, что всему виной лунный свет, но его кожа казалась пепельно-серой, а глаза и щеки — сильно впавшими. Его губы утратили свою пухлость и опустились в уголках, как будто не могли удержать собственный вес. Его мех был спутан. Она никогда не знала, что за его мехом нужно ухаживать, но теперь он выглядел нечёсаным, с каким-то мусором, застрявшим в нем, и слипшимися пучками, торчащими тут и там.

Она прикусила губу и посмотрела на него.

— Ох, малыш… что с тобой случилось? Это все из-за меня? — прошептала она, отведя с его лица прядь волос и вытащив из нее немало грязи и листьев.

Выражение его лица было глубоко несчастным. Даже увидев её, он не обрадовался и не воодушевился. Вместо этого в его глазах застыло мучительное ожидание, будто он сталкивался с этим раньше и знал, чем все закончится. Затем что-то в нем, казалось, изменилось, сдалось или надломилось, он резко приподнялся, отбросив одеяло и накрыв ее губы в поцелуе.

Рут была удивлена, но, конечно же, не рассержена, ответив на его нежный, восхитительный поцелуй, в котором не было того привычного пыла и страсти. Грон доминировал над ее ртом, вынудив ее тело потянуться к нему, а голову откинуть назад, когда встал на колени, но при всем при том он целовал ее нежно, вылизывая каждый уголок ее рта, будто хотел насладиться её вкусом. Он застонал, и она положила руки ему на грудь, ощутив под ними прохладную кожу, сильно ее встревожившую.

Его руки блуждали под ее одежкой, которую она надела, — часть нового наряда, который ей подготовил Т'Лакс, помимо футболок и шорт. Когда он почувствовал неровности на ее коже от шрамов, оставшихся после операции, он застонал так, будто был присмерти, и она чуть не шикнула на него. Он разбудит всю семью, и что тогда будет с их воссоединением? Он разорвал поцелуй и откинулся назад, посмотрев на ее шрамы с таким выражением, словно она только что ударила его в грудь.

— Все в порядке, — заверила она, поглаживая его лицо и плечи. — Они уже все зажили. Я в порядке. Т'Лакс сказал, что они исчезнут через пару дней.

Разумеется, он ее не понял. Вместо этого он прижался лицом к ее затянувшимся ранам и сказал что-то, как ей показалось, тревожное. Он явно испытывал сильную душевную боль, Рут отчаянно желала убедить его, что с ней все в порядке.

Она ухватилась за низ футболки и стянула ее через голову. Обычно процесс оголения привлекал его внимание. На этот раз он бросил на нее мимолетный взгляд, а затем просто провел рукой вниз по ее телу от ключицы до пупка. Он приподнялся и наклонил голову к ее шее, облизывая и посасывая ее кожу в приступе немыслимого горя: измученный, страдающий и отчаявшийся.