Предначертанного не избежать (СИ)

Такого ответа не ожидала услышать даже Руби. Гончая обалдело обернулась и посмотрела на меня, как на идиотку. А я что? Я ничего.

Рихард тоже опешил. Заложил руки за спину и несколько раз перекатился с пяток на мыски, пристально рассматривая меня. А я скромно потупила взор и поводила перед собой мыском туфельки.

— Кузина, — ласково позвал меня демон. — Мне кажется, или ты не утратила эмоций?

Почему у меня ощущение, что надо мной издеваются?

— Даже и не думала, дорогой кузен! — воскликнула я. — Напротив, я очень рада знакомству с родственником. Знаешь, Рихард, всегда мечтала о брате, а лучше — о двух. И один у меня появился год назад.

— Он сейчас совсем еще крошка?

— Нет. Ему двадцать пять лет.

— Это как?

— Он мой названный брат. Двоюродный племянник императора Дагорна.

— Дагорна из клана Тенеходящих? — уточнил рыжик.

— Да-да! Ты знаком с Грегорианом?

— Нет. А вот с его дядей имел честь видеться однажды.

— Оу! — опешила я. Император мне об этом не рассказывал. Интере-э-эсно…

— Погоди-ка, — Рихард нахмурился. — Если Грегориан — двоюродный племянник Дагорна и твой названный брат, то сам Дагорн — твой родственник?

— Нет! — уверенно ответила и покачала головой. Рихард заметно расслабился, а я закончила фразу. — Он — мой жених!

Рихард завис, осмысливая. Демон молчал, я тоже. Руби, поняв, что нападать на меня не пытаются, села и, наклонив голову набок, свесила язык.

И вот этот совсем по-собачьи вывешенный язык добил рыжего.

— Гончую где взяла? — вопросил он меня.

— Нашла.

— Где?

— У князя лиграссов во дворце.

— И что она там делала? — рыжие брови снова взлетели вверх.

— Скучала, голодала и вообще была очень несчастной, — ответила я и ласково посмотрела на Руби.

— А метку принадлежности каким образом умудрилась нанести?

— Меня в Обители знаний Дух Хранитель научил.

— Так! — принял какое-то решение демон. — Похоже, ситуация вышла из-под контроля. Все идет совсем не так, как должно было бы. Поэтому…

— А как должно было идти? — влезло мое любопытство. Ну не смогла я промолчать. Не смогла!

— Вообще-то я должен был стать твоим первым мужчиной и отцом твоей дочери, — обронил кузен и взъерошил вихры. — Именно для этого меня спешно вызвали. Точнее, не конкретно меня, а вообще. Но я был свободен и решил, что… Неважно.

— Не-э-т. Ничего не вышло бы, — покачала я головой, отвечая на первую часть его слов, и пояснила на вопросительный взгляд. — Первый мужчина у меня уже был. Мой жених. И отцом моих детей, дочери ли, сына ли, тоже будет он.

— Умрешь тогда скоро, — равнодушно сказал демон. Развернулся и вернулся к алтарю.Подумал пару секунд и уселся на него.

— Чего это?! — возмутилась я.

— Первый ребенок у княгинь Тьмы должен быть от демона, и никак иначе.

— Дагорн не согласится, — озвучила я очевидное.

— Это его проблемы.

— Вообще-то — это мои проблемы! А умирать обязательно?

— Нет, не обязательно. Но просто так ты родить ребенка от этого своего Дагорна не сможешь. Ригарда же с твоим решением не согласится. Нравится тебе или нет, но пока что именно она официальная Хранительница половины артефакта. Соответственно, без ее согласия ты не получишь к нему доступа. А без него…

— Мгм, — промычала я и села на пол.

— Мугу, — кивнул Рихард.

Мы помолчали. Ситуация со всем этим деторождением и артефактом складывалась непонятная и запутанная. Я-то думала, что это бабуля, чтоб ей икалось, приложила свою руку к смерти мамы путем применения Тьмы. А сейчас, со слов Рихарда, становилось понятно, что все

не так однозначно. То есть Ригарда однозначно виновата, но пока не совсем ясно, в чем конкретно. Пауза тянулась и тянулась. Демон хмурился, я… тоже хмурилась.

— Слушай, Рыжик, а давай… — первой не выдержала я.

— Как ты меня назвала?! — изумленно воскликнул гость.

— Рыжик. А что? Ты в зеркало смотрелся?

— Ну ты и наглая, Малявка!

— Да ладно тебе! Ты же мой брат. Хоть и четвероюродный, но брат. Так что я по-родственному.

— Гм…

— Так вот, Рыжик. Предлагаю познакомиться получше. Ты мне расскажешь про моих родственников-демонов, про себя и про всю эту туманную историю с воспроизведением потомства у Горгулий. А я тебе про себя, про папу, и про свои приключения. Идет?

— Малявка, да ты сверхнаглая! — выдохнул он, но в его интонациях определенно слышалось не осуждение или гнев, а восхищение.

— Ну… есть немного, — признала я. — А что делать? Жизнь такая! Была бы скромной милой овечкой — сожрали бы. При дворе — тот еще серпентарий. Так что, братишка?

— А давай! — неожиданно весело рассмеялся свалившийся невесть откуда кузен. — Ты мне определенно нравишься. Наглая, смелая, упертая. Надоели дрожащие от страха медузы и квелые холодные рыбины, у которых не осталось эмоций. Никакой радости от общения. Топай сюда, Малявка! — Он приглашающе похлопал по алтарю рядом с собой. — А то на холодном

камне застудишь себе все, а тут я подогрею. Я вскочила, но прежде чем перешагнуть рубиновую линию пентаграммы, потребовала:

— Рихард, только поклянись, что не причинишь мне никакого вреда, не попытаешься использовать и не станешь ни к чему принуждать. Мы с тобой — родня, и пусть все так и остается.