Преднамеренная ложь

Я закрываю глаза при звуке голоса доктора. Ему нужно заткнуться. Он не должен быть здесь. Я сказала ему об этом. Сказала, что это личный момент. Что все пройдет лучше, если не будет присутствовать сторона, которая отвергает Ли. Особенно, когда нет необходимости вмешиваться. Но они — доктор и Брэнт — беспокоились о моей безопасности. Подумали, что доктор и успокоительное должны присутствовать на случай, если придется прибегнуть к их помощи. На случай, если Ли станет буйным. Он не станет. Я знаю, что он этого не сделает, только не со мной. Но они не стали слушать. Так что здесь Ли я… и доктор. Доктор, на которого Ли только что обратил внимание.

— Прости, а ты кто, бл*дь, такой? — Сделав три шага, Ли хватает его за горло, доктор приподнимается на мыски и прижимается спиной к стене. Его лицо близко к лицу доктора, все тело дрожит, он смотрит на меня, не обращая внимания на нежное горло, которое схватил рукой.

Я все время смотрю в глаза Ли. В тот момент, когда док неуверенно потянулся в карман. В тот момент, когда он вынимает руку и шприц вонзается в тонкий хлопок рубашки Ли. Я не отвожу взгляд, когда глаза Ли вздрагивают. Когда предательство просачивается сквозь них, и он смотрит на меня так, словно ненавидит, любит и тоскует одновременно. Я смотрю на него и наблюдаю, как его глаза закрываются и он опускается на пол.

ГЛАВА 69

Брэнт

С тех пор как я узнал о своем состоянии, я прочитал все, что мог найти о диссоциативном расстройстве идентичности, мои исследования затруднены тем, что по этой теме мало что доступно. Но то, что я прочитал, вызывает беспокойство, которое усугубляется очевидным упущением, которое мой разум не хочет раскрывать.

ДРИ обычно вызвано какой-либо эмоциональной травмой. Жестокое обращение или знаменательное событие, которое мозг пытается скрыть, изначально создавая первую субличность, своего рода защита от знаний, которые мозг не хочет иметь. Редкие исключения ДРИ — повреждения мозга, физические нарушения, которые вызывают замыкание в черепной коробке, в результате чего возникают идиосинкразии (прим. пер.: Идиосинкразия — индивидуальная особенность организма, заключающаяся в болезненной реакции на некоторые раздражения (зрительные, вкусовые, обонятельные)).

У меня не было физических повреждений, ни сильных ударов по голове, ни ужасных несчастных случаев, которые могли бы привести к появлению нескольких Брэнтов. У меня также, за исключением двенадцатого октября, не было никаких травмирующих событий. И двенадцатого октября произошло после… стало результатом… развития у меня ДРИ.

Очевидный ответ заключается в том, что у меня, должно быть, был травматический опыт, и я психологически скрывал его. Я спрашивал родителей и поверил им, когда они заявили, что не знают о каких-либо событиях, вызвавших травму. Мое любопытство не стоит того, чтобы связываться с Джиллиан, мой гнев перерос в обиду, которая не скоро угаснет.

Доктор Терра пытался окольными путями выяснить эту возможность. Он забывает, с кем имеет дело. Я достаточно умный человек, чтобы с головой окунуться в проблему. Мне не нужны деликатные прогулки по закоулкам моего мозга. Мне нужно расколоть свою психику и докопаться до корня проблемы.

Я чувствую этот эпизод. Это раздражает какую-то часть меня, словно поручение, ради которого ты зашел в комнату, а потом забыл. Этот эпизод запрятан внутри, вне досягаемости, в уголке моего сознания, время от времени постукивая по моему мозговому веществу, когда хочет свести меня с ума, черт возьми. Мне нужно отыскать его. Нужно открыть свое прошлое и найти ключ.

Сейчас, тридцать второй вечер подряд, я пытаюсь. Стул подо мной скрипит, я сижу на задней веранде, упираясь ногами в перила, небо темнеет от приближающейся грозы. Я чувствую, как сгущается воздух, как грохочет гром, в небе вспыхивают молнии. Подумываю зайти внутрь, чтобы избежать дождя, но навес над головой не даст мне промокнуть. Как только небеса разверзлись, дождь отстукивает ритм стаккато по крыше надо мной, я закрываю глаза и пытаюсь вспомнить прошлое. Пытаюсь вспомнить лето двадцать семь лет назад.

И затем, слушая знакомый звук дождя о крышу, до меня доходит.

ГЛАВА 70

Шейла Андерсон была красоткой. Наполовину кубинка, у нее была коричневая кожа, темные волосы и глаза, которые блестели, когда она смеялась. Я никогда не разговаривал с ней. Сидел позади нее на три места и смотрел. Я был нервным, неуклюжим. Она была неприкасаемой.

Когда она вышла из школы, я последовал за ней. Как всегда. У меня было оправдание. Она жила через дорогу, и нам было по пути. Поэтому я шел следом, смотрел, как развеваются ее волосы, и бесконтрольно пялился. Она всегда была с друзьями, хихикала, шептала, напевала, а я слушал. До того дня, когда она заплакала, и мой мир раскололся на две части.