Предназначение. Книга 1. Часть 4

— Угу-угу! — я со скептическим видом покивал головой. — То-то ему, — я кивнул головой в сторону лежащего наемника, которого приводила в чувство госпожа магесса, — сейчас так радостно от вашей таинственности!

Я соскочил с Грома и подошел к пострадавшему. Магесса уже привела его в чувство, во всяком случае, глаза у него были открыты и взгляд довольно осмысленный. Увидев меня, он усмехнулся.

— Обидно, слушай, да? — негромко пожаловался он, — ничего не сделал, только подойти хотел! — и, не переставая улыбаться, залихватски мне подмигнул.

У меня отлегло от души. Все-таки, если верить отцу, а я ему, безусловно, верю, я приложил невиновного человека! Хотя, если бы батя не был настолько щепетильно таинственен, то этого всего и не случилось бы!

Я укоризненно покачал головой, глядя на отца. Тот правильно понял все, не высказанное мной, и на миг смутился, но быстро взял себя в руки.

— Так, поговори мне еще! — излишняя громкость ушла из его голоса, а суровость пока осталась. — Ишь, разболтался тут! Давай, чеши́ домой, а то маманька там, поди, уже извелась вся!

Я пожал плечами и, взяв Грома за узду, наконец, вошел в ворота нашего города.

— Да! — услышал я за спиной и обернулся. — И скажи матушке, что мы с Зертом задержимся в замке и придем вечером!

— Когда? — слегка злорадствуя, решил уточнить я.

Ух, не дай боги-заступники, они не поспеют к обозначенному времени!

— Скажи, что к ужину будем! — понятливо усмехнулся батя и слегка качнул головой, как бы говоря, «ну, надо же, какой мелкий засранец у меня вырос!»

Я тоже усмехнулся в ответ, кивнул головой и пошел в сторону дома.

Я шел домой, а в душе моей царил настоящий раздрай! С одной стороны, я возвращался домой, к любимой матушке и не менее любимым сестрам, по которым очень сильно соскучился, а потому мне хотелось вскочить на Грома и галопом чесануть к родному порогу.

С другой стороны, матушка, наверняка, до сих пор сильно злится на меня за такую шутку с моей самовольной отлучкой из дома, без ее согласия! А потому, велика вероятность, что мне сильно влетит! Не то, чтобы я боялся… Нет… Вот только, осознание своей вины висело гирями на моих ногах и заставляло сбавлять шаг.

Вот поэтому так и получилось, что домой я шел не спеша, пытаясь срочно, по дороге, придумать что-нибудь этакое, чтобы мама поменьше ругалась. Но вот что придумать — я вообще не представлял и мои мысли бестолково метались в голове, а потому, стоит ли удивляться, что я так ничего и не придумал?

Уже был виден родной дом, я еле плелся, что называется, «нога за ногу», а в голове так и не возникло ни одной стоящей идеи, наоборот, в голову лезла одна фигня, которую даже стыдно было озвучивать! Прямо, детство какое-то!

И уже подойдя к родному забору, я вдруг разозлился на свое малодушие. Ну, действительно, чего это я?! Ну, отругает маманя, так ведь за дело! Хотя, рука у нее бывает тяжелая! Вспомнив о тяжести ее руки, я поежился, но потом, вспомнив свою решимость принять наказание, как настоящему мужчине, я задрал нос и решительным шагом, ведя в поводу Грома, распахнул калитку.

Несмазанные петли слегка скрипнули, на их скрип, в окно высунулась любопытная мордашка Соры, недоуменно скользнула взглядом по конику, перешла на меня, и в следующий миг тишину разорвал дикий девчачий визг, который практически моментально затих, но затем:

— И-и-и! Растик вернулся! И-и-и! — раздалось внутри дома, сопровождаемое звуками открывающихся и закрывающихся дверей.

Так как крик не смолкал, я вполне себе отслеживал путь сестренки по дому: ее комната, гостиная, о, а чего это она на кухню залетела? А, ну как же, нужно же матушку известить, а то она, наверняка ее крик не услышала! Ага, из кухни убежала! Так, коридор, прихожая… Пора!

Я отпустил поводья Грома и, быстро сделав шаг вперед, выставил руки.

— И-и-и, Растик! — входная дверь распахнулась, и на крыльце возник маленький ураганчик по имени Сора, которая буквально скатилась по ступенькам и, подскочив ко мне, повисла у меня на шее.

Я успел подхватить ее в последний момент, обнял и прижал к груди.

— Ты вернулся, ты вернулся! — повторяла она, а потом вдруг расплакалась.

Я был настолько ошарашен ее поведением, что только гладил ее по голове и растерянно задавал один и тот же вопрос:

— Ну, ты чего, Сора? Сор, ну, ты чего?

Но наша идиллия продлилась недолго. Я услышал легкие шаги, замершие на крыльце и, подняв голову, увидел матушку, смотрящую на нас. Наверное, она была на кухне, готовила кушать, потому что так и вышла, не сняв фартук. Она стояла, прижав руки к груди, и по ее щеке прокладывала себе путь одинокая слезинка.

— Мам, — отчего-то охрипшим голосом начал я, она вздрогнула, я спохватился, прочистил горло и попробовал еще раз. — Мам, — теперь голос звучал нормально, — отец просил передать, что задержится в замке и они с Зертом будут только к ужину!

Я решил сразу сказать об этом матушке, а то еще забуду, да и, может быть, это сообщение ее немного отвлечет и слегка охладит мамкину злость на меня?