Утром того же дня добирались до Приториума сначала по тоннелям, а после через лес. В общей сложности дорога заняла около двух- трех часов. Еда у повстанцев была довольно питательной, поэтому все были полны сил.
Элину и Аббигейл вначале вообще не хотели брать в поход, из-за чего они чуть не поссорились с Игорем и Алексио, но в итоге им удалось убедить Павла.
Взводу повстанцев, который отправился первым, удалось заложить взрывчатку в нескольких местах. Сперва активировали снаряды, заложенные в тронном зале. По расчетам там проходило совещание.
И понеслось. События со страшной силой мелькали перед глазами. Алексио, Игорь и Элина настолько повысили влажность во всем Приториуме, что не мог загореться ни один факел, ни одна свеча. Место обитания стражниц погрузилось во мрак.
Повстанцы понеслись в нападение. Выломали ворота и разрушили задний вход. Столкнулись со стражниками. И началась резня. Павел велел постараться не убивать воспитанниц, а взять их в плен, чтобы сделать из них нормальных людей, несмотря на жесткость, которая останется.
Главная площадь также быстро опустела, как заполнилась противниками. Безжизненные тела и лужи крови были повсюду. Пробившийся повстанцы покинули это место, стремясь очистить весь Приториум от стражниц.
Алексио, Игорь и Элина наблюдали за происходящим со стороны леса, стоя в нескольких метрах друг от друга, поддерживали баланс влажности, иногда коротко перекликаясь. (Воду друзья брали из водоема, который был перед Приториумом со стороны главного входа.) Аббигейл пряталась недалеко от этого места, контролировала погоду, удерживая тучи и ветры.
Как только Павел разрешил не усиливать влажность, друзья позволили себе пару минут отдыха, энергии ушло довольно много. Абби сообщила о том, что главная площадь опустела.
Вдруг Элина упала на колени и схватилась за виски. В глазах потемнело, появилась картинка. Миа лежала прикованная к стене без сознания. На этом видение завершилось. Но Элина поняла, где именно находилась подруга, и точно знала, недалеко от того места повстанцы заложили часть взрывчатки.
– Знаю, где Миа, – произнесла девочка, обращаясь к Абби. – Медлить нельзя.
– Я с тобой, – беспрекословно заявила та.
Девчонки бросились бежать прямиком в Приториум. Алексио с Игорем не сразу заметили их отсутствие, так как говорили с одним из повстанцев.
Элина мчалась по лестницам и узким коридорам, то сворачивала, то долго бежала прямо, но не сомневалась. Тейвазйо потеплел то ли от напряжения, то ли от одобрения. Абби едва поспевала за подругой, подбирая непослушную длинную юбку и чуть не упала, когда та остановилась.
Железная дверь с замком. Элина начала соображать, как открыть замок, но он отвалился, когда Аббигейл дотронулась до него. Дверь отворилась. Перед девчонками предстала комнатка с открытым балконом, у стены полулёжа сидела Миа без сознания.
Изорванное платье. Синяки под глазами. Ссадины и рубцы по всему телу. Можно было подумать, что девушка уже мертва. Но, к счастью, грудь едва заметно вздымалась.
Аббигейл первым делом проверила тело сестры на наличие ран несовместимых с жизнью, таковых не оказалось. Элине потребовалось несколько раз подвергнуть шоковой заморозке и сильному нагреванию браслеты на руках Мии, чтобы те раскололись из-за перепада температур, для этого пришлось временно охладить запястья девушки, чтобы не навредить.
Миа была освобождена, но по-прежнему лежала без сознания. Абби начала похлопывать ее по щекам. И девушка резко открыла глаза. От этого Аббигейл невольно отскочила назад, ибо взгляд сестры казался нечеловеческим, злым.
Не прошло секунды, как Миа набросилась на Абби и начала душить ее обеими руками, она настолько сильно приезжала сестру к полу, что та не могла даже звука издать, лишь напуганный взгляд кричал об ужасе.
Элина от неожиданности тоже испугалась, кинулась к ним и, схватив сзади Мию, попыталась оттащить ее, но тут же получила толчок в грудь и, потеряв самоконтроль, врезалась спиной в стену.
Миа хрипло бубнила, обращаясь к жертве, что-то вроде:
– Ты искалечила мою жизнь. Пришла, отняла мой дар и родителей. Умри.
Миа то по-польски, то по-офилински обвиняла сестру даже в том, к чему она вообще не причастна.