Предновогодние хлопоты III

– Ал, а ведь какой замечательный коллектив у нас получился бы, будь в наших рядах такой человек, как Игорь Николаевич, а?

Алик недоуменно глянул на друга, но через мгновенье лицо его осветилось широкой улыбкой.

– Жорж, это же отличная идея! – живо воскликнул он. – Это было бы то, что доктор прописал, это тот человек, который нам нужен. Игорь Николаевич, не хотите ли «сообразить на троих»?

– О чём вы, друзья? – улыбаясь, поднял брови Денисов.

Усольцев рассмеялся.

– О синергии и малых организованных в соработничестве силах. У Алика есть небольшой, но перспективный бизнес – полиграфия, реклама. Мы решили расшириться, появились новые идеи. Нужны не только руки, но и головы. Давайте к нашему берегу, Игорь Николаевич. Работать будем под девизом: «Один за всех – все за одного». Это официальное предложение. Негоже вам заниматься таким не солидным и опасным для жизни промыслом, уж извините меня за прямоту. К чему судьбу испытывать? Даже мистика сейчас на нашей стороне, не просто так случились неожиданные встречи с вами. Это знаки, обещающие плодотворное сотрудничество.

– Девиз мне нравится, – рассмеялся Денисов, – но неожиданно как-то…

–А хорошее всегда неожиданно, – не дал ему договорить Алик. – Заявление о приёме на работу, я подпишу сразу.

– Уговорили безработного гуманитария. Когда приступать к работе? – рассмеялся Денисов.

– Это не шутка. Сразу после праздников, – Алик протянул ему визитку.

Вслед за Усольцевым из машины, неуклюже вылез и Алик. Денисов, улыбаясь, провожал друзей взглядом. У входной двери они обернулись, Усольцев помахал рукой.

Денисов, улыбаясь, включил заднюю передачу и развернулся.

– – —

Временами срывался ветер. Снег продолжал сыпать, он причудливо метался и извивался по дороге белыми змейками, прибиваясь на ночлег к поребрикам; под дорожными фонарями, во влажном воздухе, струились перевёрнутые снежные конусы тусклого желтоватого света, временами разрываемые резкими порывами ветра. Машин было много, ехать приходилось небыстро, погода дисциплинировала. В колонках звучал мягкий голос Окуджавы.

Приподнятое настроение, оставленное встречей с Усольцевым и Аликом и радость от неожиданного и приятного предложения совместной работе, неожиданно стали уходить. Необъяснимая грусть и меланхоличная задумчивость прихватывали Денисова. Подступала неосознанная тревога, покалывало болезненно сердце. В голову, хаотично, сменяя друг друга рваными кусками, полезли тяжёлые мысли. О приближающейся старости, о бедности, которая стоит на пороге его дома, о сыне и жене, о том, что сердце стало чаще напоминать о себе, о смерти, которая любит приходить без приглашения, о болезнях.

Мысли неслись быстро, как лента видеомагнитофона при перемотке, а потом будто кто-то нажал на кнопку «Stop» и за чёрным экраном, исполосованном помехами и шумами, проявился голос, сухо произнёсший: «Два лежачих мужика, не многовато ли будет для одной несчастной женщины? Ты, как и все люди смертен. А как разобьёт тебя? Это дело обычное, с любым может случиться».

Ему стало жарко. Задыхаясь, он крутанул ручку стеклоподъёмника, открыл его почти до конца. С плотно сжатыми губами, побелевшим лицом и остановившимся взглядом он судорожно вцепился в руль. Липкая слабость сковывала душу слизистой, клейкой, парализующей массой. Червь уныния, постоянно загоняемый его волей в глубокую нору, заворчав, высунул из неё голову и выполз.

Внутри него вызревал крик отчаяния. Порыв этот отозвался быстрыми словами: «Господи, Господи, Господи, помоги Милостивый, помоги, помилуй и вразуми. Отжени от меня уныние, научи оправданиям твоим, не оставь меня, созижди во мне сердце чистое! Господи, избавь нас от чёрных стрел, летящих в нас во все дни и ночи!»

И вслед за этим он напористо, горячо и торопливо, зашептал слова своей любимой молитвы: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, приди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны и спаси, Блаже, души наша».

Раз за разом, повторяя без пауз слова молитвы, он был похож сейчас на человека, отчаянно, без устали, бегающего с вёдрами воды от колодца к горящему дому. Он не заметил, как через какое-то время его торопливость незаметно ушла; он уже произносил слова молитвы медленно, вдумчиво, осознанно, с удовольствием, испытывая тихую радость от произносимых святых слов, миллионы раз проговорённых в прошедших веках его соотечественниками, прошёптанных ими в горе и радости, в беде и порыве духовного восторга, перед смертельным боем и бесовским наваждением, в храме у икон, и в поле перед тяжёлой работой, в опасном пути и у ворот родного дома.

Денисов умолк. Дом ещё дымился, но он был спасён!

– – —