Предпоследний герой

«Как только матери-одиночки у нас в стране выживают!» – думал он, когда несся вечером сломя голову к садику. Он каждый раз боялся: вдруг он опять прибежит за Николенькой последним (такое раз уже случалось). Всех детей разберут, и только его малыш будет сидеть один-одинешенек, грустный-грустный, и думать, что родители его забыли – навсегда…

Сейчас, слава богу, Коленька оказался не один. Дети гуляли, их в группе осталось трое. Воспитательница все равно выражала крайнюю степень нетерпения, нервно покуривая «Яву». Николенька вяло, без радости ковырялся в одиночку в песочнице. Увидел папу, просиял. Однако навстречу, как бывало, не бросился («учат их здесь, что ли, в саду, сдерживать свои чувства?»). Строго спросил:

– Ты мне булочку принес?

Арсений кивнул мимоходом воспитательнице – та холодно ответила на кивок и тут же отвернулась. Арсений и Настя были у нее на плохом счету – бог знает почему. Вроде и конфеты они этой воспитательше таскали, и подарки…

Сеня ласково обратился к сыну:

– Ну, пойдем, Николенька?

Тот сварливо напомнил:

– Булочка.

– Ох, Коленька, не принес я.

Николай немедленно надулся – но, слава богу, не заплакал.

– Сейчас по дороге зайдем в булочную и купим, – утешил его Сеня.

Сын, по-прежнему дуясь, произнес:

– У, гад такой.

– Коля! – строго воскликнул Арсений. – Сколько тебя учить! Нельзя обзывать старших плохими словами. Тем более – отца. Пойдем!..

Воспитательница злорадно посмотрела на Арсения. «Чертова баба, – с досадой подумал он. – Тоже мне, блатной садик».

Он взял Николеньку за руку и повлек его к выходу из садовского дворика.

Рука сына была маленькой и теплой. И держалась за ладонь Арсения очень доверчиво.

Они зашли в булочную и купили половинку серого клейкого хлеба, а также две «Калорийные» булочки по десять копеек штука. Когда-то, когда сам Арсений был маленьким, «Калорийные» продавались обсыпанными ореховой крошкой, с большим количеством изюма. Затем, с каждым годом, изюма становилось все меньше – пока он не исчез совсем. Но и такие, недоделанные, булочки сын Николенька любил больше всего на свете. Он просто не знал других.

«Пр-роклятый совок!»

Получив булочку, Николенька приободрился, повеселел. Сеня непедагогично разрешил ему есть на ходу.

– Мам! – окликнул сын Арсения. Он еще частенько путался и порой называл Арсения «мамой», а Настю – «папой».

– Я не мама, – с улыбкой сказал Сеня. – Я папа.

– Ой!

Николенька расхохотался, как только дети умеют – нет, как только он один умел! – заливисто и звонко.

– Пап! – поправился он. – А когда мама приедет?

– Скоро, Коленька, скоро.

– Через пятнадцать минут?

– Нет, позже, – покачал головой Сеня.

– Через шестнадцать?

– Позже.

– Через восемнадцать?

– Да нет же, нет.

– А когда?

– Завтра утром, – не подумав, брякнул Арсений.

– Утром?!? – с ужасом переспросил сын, будто речь шла о будущем веке. И захныкал: – Я не хочу утром, я хочу сейчас! Через пятнадцать минут!

«Я тоже хочу сейчас», – вздохнул про себя Сеня, но вслух, чтобы отвлечь сына, предложил:

– Давай наперегонки? До того столба?

Слезы на щеках Николеньки мгновенно высохли, и он с азартом выкрикнул:

– Давай! – и, пока папа не передумал, понесся прямо по лужам к заветному столбу.

…А дома они вместе рубали манную кашу с соленым огурцом и колбасой, пили чай с вареньем, мыли посуду (Николенька честно вытирал и даже ничего не разбил), а потом играли в магазин…

Телефонный звонок раздался без четверти девять – как раз только-только отыграли позывные «Спокойной ночи, малыши!» и Николенька помчался к телевизору.

– Анастасию Эдуардовну, – попросил мужской официальный голос.

Арсению показалось, что он этот голос уже когда-то слышал.

– Анастасия Эдуардовна в отъезде, – ответил он. – А кто ее спрашивает?

– Когда она предполагает вернуться? – игнорируя Сенин вопрос, изысканно вежливо поинтересовался мужчина.

– Понятия не имею, когда Анастасия Эдуардовна предполагает вернуться, – с досадой сказал Арсений. – Как она может с вами связаться?

Однако мужчина, не дослушав, повесил трубку.

И только спустя минуту, уже отойдя от телефона, Арсений вспомнил, где он слышал этот голос раньше.

Голос принадлежал сотруднику КГБ, давнему знакомцу, старинному другу-недругу Арсения, полковнику Воскобойникову.

НАСТЯ Весна 1990 года СССР, Южнороссийск

Настя и Кирилл Никитич договорились увидеться на следующий день – решить, что делать дальше.

– Может, на набережной встретимся? – предложила Настя. – А то я и с морем еще не поздоровалась… Только с балкона на него смотрю.

Кирилл Никитич покачал головой:

– Нет. Не нужно, чтобы нас вместе видели. Город маленький, я тут личность известная. Люди сразу гадать начнут – что это за прекрасная барышня рядом со стариком? А нам разговоры ни к чему. Я лучше сам к тебе зайду. Пораньше, часиков в девять.