Предпоследний герой

Настя помнила, как дед Кирилл сказал ей на прощание: «Детонька, помни, что рак – это болезнь не только тела, но и души. Кто отчаивается, машет на себя рукой, не верит в избавление – тот умирает. Кто борется, сражается, надеется – остается жить. Это я еще по работе с покойным Николаем Арсеньичем заметил… Так что очень важно внушить твоей больной веру. Веру во врача и в лекарство. Это не просто психотерапия – это неотъемлемая часть лечения. Очень важная часть!..»

– Я тебе говорю: все получится! – горячо вскричала Настя. – Мы начнем лечиться прямо сегодня, сейчас. Да ты что, мама?! Как ты можешь даже сомневаться?! Я же к тебе прямо из аэропорта приехала! Николеньку не повидала!.. Тут каждый час дорог – а ты!.. Да Кирилл Никитич (она, не колеблясь, позаимствовала имя-отчество южнороссийского старичка – врача для выдуманного ею крымского кудесника) таких тяжелых больных на ноги поднимал – куда там тебе до них!

– Ну… что ж… – протянула мать.

Сквозь сохраняющуюся маску скепсиса на ее лице все-таки было заметно, что ее тронула Настина горячность и самоотверженность.

И еще – что ей очень хочется жить. Любой ценой – жить.

– Может, и вправду… – пробормотала Ирина Егоровна, – попробовать…

Настя тут же, пользуясь тем, что мать колеблется, откупорила термос. Налила в стакан на глаз положенные сто граммов отвара.

– Ф-фу, ну и запах! – скривилась Ирина Егоровна. – Из чего это?

– Это, мамуля, отвар из черноморской акулы – катрана. Плюс еще кое-какие ингредиенты…

– Н-да… – с давешним скепсисом протянула мать. – Ты бы мне еще рыбий жир привезла!

– Рыбий жир! – с горячностью воскликнула Настя. – А ты знаешь, что те нации, кто ест суп из акульих плавников, – раком вообще не болеют? Китайцы, например?.. Пей давай сейчас же! – прикрикнула она.

И Ирина Егоровна наконец-то с опаской взяла стакан и, скривившись и зажмурившись, единым духом выпила его весь до дна.

Передернулась. Заела конфетой – дефицитной «Мишкой».

Принюхалась:

– Да от тебя, Анастасия, тоже рыбой пахнет! Сама, что ли, акул ловила?

– Да, мамуля. Практически – сама…

…Настя оставила матери термосы со снадобьем, схему лечения и взяла с нее честное слово точно следовать предписаниям «крымского доктора кудесника Кирилла Никитича».

…А после все случилось, как она мечтала.

Она неожиданно для сына появилась в садике. И был для Николеньки двойной праздник: и оттого, что мама наконец приехала, и оттого, что его раньше времени – раньше всех детей! – забирают из сада.

А после, дома, Насте наконец-то удалось помыться. Правда, не ванну, как мечталось, принять – Коленька ни на минутку не хотел отпускать ее от себя, сидел и ныл под дверью, – а всего-навсего душ: но все равно было исключительно хорошо!

В холодильнике даже еда нашлась. Обнаружился в кастрюле настолько вкусный борщ, что Настя даже спросила у Николеньки подозрительно: «А кто его варил?» (Вопрос на деле означал: уж не завелось ли тут в ее отсутствие временной хозяйки?!) Однако сын гордо ответил: «Я и папа варили. Я свеклу для борща чистил и морковь, а потом на терке натирал. Ну а папа делал остальные мелочи».

Словом, Москва подарила Насте все тридцать три удовольствия.

Она даже мечтать стала: вот бы еще Сенька пораньше с работы пришел. Тогда бы они Николеньку спать уложили и предались любви.

Только сейчас, дома, Настя поняла, как же она соскучилась по Сенькиной улыбке, нежным его словам и крепким рукам.

И тут, словно в ответ ее мыслям, в прихожей прогремел звонок.

«Сенька!» – ликующе подумала Настя, бросилась в коридор, распахнула дверь, не спрашивая кто.

На пороге стояли двое незнакомых мужчин. Оба в галстуках и серых плащах. Вид у обоих был весьма официальный.

– Что случилось?! – выдохнула Настя и, будто защищаясь, поднесла руки к груди.

– Анастасия Эдуардовна? – спросил один из незваных гостей.

В голове у нее пронеслось: «Я что-то натворила – там, в Южнороссийске… Это они за мной пришли… Их Евстафиади прислал…»

– Да, это я… – выдавила она.

– Ваш муж попал в автомобильную катастрофу, – проговорил, глядя в сторону, первый.

– Сеня?!! – ахнула она.

Двое в плащах переглянулись с некоторым смущением.

– Нет, не Арсений, – вежливо пояснил второй. – Разбился ваш официальный муж. Евгений Сологуб.

– Не могли бы вы, Анастасия Эдуардовна, сейчас проехать с нами? – мягко попросил первый.

– В больницу?!

Мужчины снова, кажется, смутились.

– Нет, в МИД, – любезно пояснил первый. – Нам с вами необходимо поговорить.

…Через полтора часа в здании МИДа СССР на Смоленской площади Насте объявили: ее муж, Евгений Сологуб, погиб при исполнении служебных обязанностей. Он разбился в автокатастрофе на одном из заграничных шоссе.

Часть II АРСЕНИЙ ЧЕЛЫШЕВ

АРСЕНИЙ 1990 год СССР, Москва

Арсений пришел с работы и увидел: в коридоре брошены вещи Настюхи. Ее сумка, рюкзак… В душе шевельнулось теплое чувство. Она приехала!.. Она наконец вернулась с чертовой катрановой ловли!

– Настька! – радостно прокричал он на всю квартиру. Но никто ему не ответил. Квартира была пуста и тиха.