Предпоследний круг ада

– Я не против, но… Даже если найдется НОРМАЛЬНЫЙ мужчина, не жиголо, не извращенец, не алкаш, которому все равно, в кого тыкать, и это я намекаю на соседа, который к нам приставал, а ты будто бы была не против, который захочет нас обеих, то не факт, что он понравится и тебе, и мне.

– Ничего, я потерплю, – хохотнула Аня. – Ради тебя, моя нежная и трепетная сестричка.

На том они разговор закончили и стали собираться.

* * *

Диван, на котором сестры Сомовы сидели вчера, не убрали, оставили для них. Усадил их на него режиссер Чаплин. Он был не таким, как вчера. Просто другой человек: хмурый, недовольный. Он не восторгался близнецами, не купал их во внимании, не справлялся о том, чего бы им хотелось. Усадив девушек на диван, Чаплин будто забыл о них…

А ведь они его Музы!

– Как я понимаю, шампанским нас сегодня поить не будут, – проворчала Аня, закинув свою ногу на Танину. Ей хотелось, чтоб разрез позволил продемонстрировать колени.

– Не каждый же день.

– Почему нет? Все такие напряженные… – заметила Аня. И тут она была права. – Шампанское бы не помешало. А лучше – виски.

– Тебе лишь бы на грудь принять.

– И потрахаться.

– Аня, хватит! Человек вчера погиб.

– А мне-то что? Я его не знала.

– При этом ты плакала, когда разбился Пол Уокер из «Форсажа».

– Он был таким красивым и талантливым. Я не просто переспала бы с ним, я бы родила от него детей… Идеальный мужчина. Не то что этот… Который умер.

– Ты знаешь того, кто умер?

– Не знаю, конечно, но помню. А ты нет? Он нам сок наливал. – Таня покачала головой. – Наверное, потому что он не на тебя пролил мультифрут.

– И каким он был, этот парень?

– Да никаким, я же говорю. Ни кожи, ни рожи, ни воспитания – даже не извинился передо мной. И вообще, что это за мужик, который в тридцать с лишним лет соки в буфете разливает?

Таня хотела напомнить сестре о том, что о покойниках плохо не говорят, но Аня схватила ее за руку и хихикнула на ухо:

– Смотри, какое чудо… в листьях. – И указала глазами на приближающегося к ним парня.

Сначала Таня увидела именно их – листья. Желтые, оранжевые, красные, они были собраны в огромный букет и дополнены ягодами рябины. Нес это великолепие парень с взъерошенными светлыми волосами. Лицо его, сильно раскрасневшееся, показалось ей знакомым, но откуда, девушка не могла понять, пока их взгляды не встретились…

Женя Бородин!

Талантливейший поэт, замечательный человек, симпатичный, пусть и по-своему, мужчина, в которого Таня была влюблена вот уже два года…

И которому не собиралась показываться на глаза.

Вчера, когда Женя явился под ее окна, она едва не умерла от ужаса. Она не могла показаться ему! Таня не сомневалась, что как только Бородин узнает, какая она на самом деле, тут же отвернется от нее и, как следствие, перестанет ей писать, а она, можно сказать, жила их общением. Он поэт, тонкая натура, тянущаяся к красоте и изяществу. Ему нравятся чистые линии, гармония, легкость. В том числе в девушках. И Женя считал, что Татьяна красивая, изящная, гармоничная… А она…

Поэтому Таня спряталась от Жени. И не ответила на его послания. Она хотела выждать время. Придумать какую-нибудь правдоподобную легенду, а потом снова возобновить общение с Евгением.

И вот он здесь… Надвигается на нее, неся перед собой пламенеющий осенний букет, как горящий факел, огнем которого собирается ее поджечь!

Таня зажмурилась.

– Добрый день, – услышала она мягкий мужской голос. Женин!

Затем Анин:

– Привет, чудо в листьях. Что это у тебя за икебана?

Бородин не отвечал. Когда Таня открыла глаза, поняла почему – он смотрел на нее и хотел говорить именно с ней.

– Это тебе, – Женя протянул букет. – Прости за вчерашнее. Я был навязчив, бестактен и совершенно невозможен.

– Это кто? – полюбопытствовала Аня.

– Мой виртуальный друг. – Таня приняла букет. – Женя, что ты тут делаешь?

– Работаю. Я осветитель.

– Все равно что буфетчик, – хмыкнула сестра и оторвала от рябиновой грозди ягоду. – А что Женя вчера сделал такого невозможного, что я не заметила?

Татьяна не стала ей отвечать. Ей было не до сестры. Женя не убежал в страхе, увидев ее? Он подошел к ней с букетом и извинениями? Она не отвратительна ему?

– Ты и вчера работал? – продолжила диалог Таня.

– Да, но держался в тени. Не хотел тебя смущать или расстраивать, не знаю точно, какие чувства вызвал бы, если б во второй раз за день вторгся в твое пространство.

Грамотная речь, приятный голос, Таня с удовольствием Женю слушала. И смотрела на него с тем же чувством. Он нравился ей и на фото, но в жизни был лучше: глаза распахнуты, рот готов к улыбке, а этот трепетный румянец… он так идет его щечкам. И мягкая желтая щетина… И родинка.

– Я тоже должна извиниться перед тобой, – тихо проговорила Таня. – За то, что скрывала правду. Теперь ты знаешь ее…

– И все понимаю.

Женя сделал резкое движение. Он хотел взять Таню за руку, но не решился. В итоге нервно сорвал ягоду. Если так пойдет, и рябину будут пожирать и Аня, и Женя, от букета ничего не останется.

– Я написал новое стихотворение и посвятил его тебе, – сообщил Бородин.

– Прочтешь?