Предшественники Шекспира

Замчательно, что реакція въ пользу народныхъ началъ вышла изъ среды той же классически-образованной молодежи, которая въ лиц Саквилля и Нортона заявила свои притязанія преобразовать англійскую драму въ дух античной трагедіи. Въ шестидесятыхъ годахъ XVI столтія, на лондонскихъ передвижныхъ сценахъ имла большой успхъ трагедія Камбизъ, сочиненная Томасомъ Престономъ, бывшимъ воспитанникомъ Кэмбриджскаго университета ¹³⁶). Самое заглавіе ея весьма характеристично и способно привести въ отчаяніе поклонниковъ Сенеки. Какъ бы въ насмшку надъ классической теоріей, которая считала непремннымъ условіемъ всякой трагедіи единство патетическаго настроенія, авторъ назвалъ свою пьесу плачевной трагедіей, полной веселыхъ шутокъ (a lamentable tragedy, mixed full of pleasant mirth). Хотя содержаніе Камбиза заимствовано изъ классическихъ источниковъ (Геродота и Юстина), но обработка его обличаетъ въ автор сознательное желаніе примкнуть къ традиціямъ народнаго театра. Въ художественномъ отношеніи пьеса Престона ниже всякой критики; въ строгомъ смысл, она даже не составляетъ цлаго, законченнаго дйствія: это рядъ сценъ или, лучше сказать, анекдотовъ изъ жизни Камбиза, связанныхъ между собой чисто вншнимъ хронологическимъ способомъ ¹³⁷). Авторъ очень хорошо зналъ, какія пьесы могутъ имть успхъ въ его время, а потому ни мало не заботился о психологическомъ мотивированіи дйствія и развитіи драматическихъ характеровъ. Чувствуя себя безсильнымъ увлечь публику за собой, онъ счелъ боле практичнымъ поддлаться къ ея вкусу, примниться къ ея требованіямъ; вслдствіе этого успхъ трагедіи Престона можетъ служить барометромъ эстетическаго вкуса англійской публики въ первые годы царствованія Елисаветы. Несомннно, что уровень эстетическаго развитія англійскаго народа находился тогда на весьма низкой степени; вся гамма художественныхъ впечатлній исчерпывалась только двумя нотами — печальной и веселой; причемъ печальное часто смшивалось съ ужаснымъ, а веселое съ каррикатурнымъ; промежуточныя-же ноты, выражавшія боле утонченныя ощущенія, возбуждались весьма слабо. Отъ музыки, псни, театральной пьесы и т. п. народъ требовалъ, чтобъ она или глубоко взволновала его, или разсмшила до слезъ; если же эти результаты достигались вмст одной и той же псней или пьесой — тмъ лучше. Въ то время какъ развитое эстетическое чувство грека систематически удаляло со сцены вс ужасы агоніи, вс возмущающія душу подробности казни, словомъ все, что способно было нарушить гармоническое равновсіе духа, необходимое для полнаго наслажденія прекраснымъ, желзные нервы англичанина, окрпшіе въ суровой школ феодализма, требовали для своего возбужденія сценъ ужаса и крови, удовлетворялись только рзкими и потрясающими сценическими эффектами. Имя это въ виду, мы легко можемъ понять, почему трагедія Престона пользовалась такой популярностью, что даже много лтъ спустя о ней невольно вспомнилъ сэръ Джонъ Фольстафъ въ ту торжественную минуту, когда онъ, принявъ на себя роль короля Генриха IV, собирался прочесть взволнованнымъ голосомъ отеческое увщаніе принцу Гарри ¹³⁸). Дйствительно, въ ней было много такого, что должно было привести въ экстазъ народную аудиторію XVI в. Мистеріи и моралите давно уже пріучили народъ къ сценическимъ эффектамъ, къ богатому и разнообразному содержанію, къ рзкимъ переходамъ отъ высоко-патетическаго къ грубо-комическому — и вс эти драгоцнныя качества современная публика нашла совмщенными въ трагедіи Престона. Можно себ представить, съ какимъ замираніемъ сердца она слдила за той ужасной сценой, гд, по приказанію Камбиза, съ живаго Сизамна сдираютъ кожу (причемъ сострадательный авторъ убдительно совтуетъ замнить кожу Сизамна другой, фальшивой), какъ потомъ этой кожей обиваютъ стулъ, на которомъ долженъ ссть его сынъ! И такихъ сценъ не одна, а много, потому что пьеса замчательно длинна. Какъ пріятно было посл такихъ сценъ, отъ которыхъ волосы становились дыбомъ, чувствовать себя цлымъ и невредимымъ, сидя въ уютной комнат, подъ снью англійскихъ законовъ, равно охраняющихъ безопасность какъ самаго знатнаго, такъ и самаго ничтожнаго изъ подданныхъ королевы Елисаветы! Но этимъ не ограничиваются сюрпризы, приготовленные для зрителей предусмотрительнымъ авторомъ. Чтобъ дать имъ вздохнуть и приготовить свои нервы для будущихъ истязаній, онъ пересыпалъ всю пьесу забавными выходками шутовъ, вставилъ между кровавыхъ сценъ цлые комическіе эпизоды, въ которыхъ дйствуетъ популярнйшій характеръ моралите, Порокъ — прототипъ шекспировскаго клоуна — вселившійся на этотъ разъ въ личность Амбидекстера. Вообще вся пьеса, ничтожная въ художественномъ отношеніи, важна какъ реакція противъ гнета классической теоріи, какъ попытка создать трагедію въ дух традиціи стариннаго англійскаго театра. Представителями этихъ традицій являются аллегорическія фигуры — Народный Гласъ (Common's Cry), Народная Жалоба (Common's Complaint), Жестокость (Cruelty) и т. п. Справедливость требуетъ прибавить, что он, впрочемъ, играютъ здсь не главную роль, и авторъ вывелъ ихъ отчасти, какъ украшеніе, отчасти съ цлью замнить ими несвойственные англійской драм греческіе хоры.