Предшественница

Он пожимает плечами. На следующий день она сказала, что мне нужно забыть о случившемся, что это гормоны ее довели. Что с Эдвардом жить нелегко, но она твердо намерена сделать все, чтобы сохранить их брак. Ей, похоже, удалось заставить его все-таки пойти на компромисс, потому что финальные чертежи были хороши. Нет, не просто хороши. Дом был чудесен. В нем превосходно использовалось доступное пространство. Наград бы за него не дали. Из-за него, наверное, о нашей компании не заговорили бы. С удобными, продуманными домами всегда так. Но им было бы там хорошо втроем.

Пауза. Но у Эдварда были другие соображения. Какие?

Вы знаете, как она умерла? тихо спрашивает он.

Я качаю головой.

Элизабет с Максом погибли, когда пустой экскаватор покатился и въехал в штабель бетонных блоков, рядом с которым они стояли. Было решено, что блоки сложили неправильно и штабель был неустойчивый. А экскаватор поставили на откосе, без ручника. Я говорил с прорабом. Он сказал, что, когда он уходил со стройки в пятницу днем, блоки лежали ровно, а экскаватор стоял безопасно. Несчастный случай произошел на следующий день.

Где был Эдвард?

На другом конце площадки, наблюдал за работой. Во всяком случае, так он сказал на следствии.

А прораб? Он дал показания?

Он их смягчил. Сказал, что на стройке ночевали бездомные и кто-то из них мог залезть в экскаватор. Он как-никак работал на Эдварда.

Вы помните, как его звали?

Джон Уоттс из «Уоттс и сыновья». Это семейная фирма.

Правильно ли я вас поняла? говорю я. Вы полагаете, что Эдвард убил своих родных всего лишь потому, что они мешали ему построить дом так, как ему хотелось?

Я произношу это так, словно думаю, что Том Эллис сумасшедший, что эта догадка настолько несуразна, что я не могу в нее поверить. Но на самом деле могу. Точнее, я знаю, что Эдвард способен на все – на все, что решит сделать.

Всего лишь, говорите? без выражения говорит он. Эдвард Монкфорд не знает, что такое всего лишь. Добиться своего – это для него главное. Я не сомневаюсь, что он по-своему любил Элизабет. Но я не думаю, что она была для него важна – если вы меня понимаете. Знаете, есть порода акул, такая свирепая, что ее зародыши жрут друг друга в утробе? Как только у них появляются зубы, они начинают грызться – пока не останется один, самый здоровый, он и рождается. Вот Эдвард такой. Он просто не может иначе. Бросишь ему вызов, и он тебя уничтожит.

Вы в полицию не обращались?

Глаза у Тома Эллиса затравленные. Нет, сознается он.

Почему?

Когда следствие закончилось, Эдвард уехал. Мы потом узнали, что он задержался в Японии. Он там даже не архитектурой занимался, а так, подрабатывал где придется. Мы с Дэвидом уже думали, что избавились от него.

Но он вернулся, говорю я.

В какой-то момент. Однажды он как ни в чем не бывало вошел в офис и объявил, что отныне компания будет двигаться в другом направлении. Он разрекламировал его Дэвиду как слияние визуальной простоты и современных технологий, и убедил его, что я им мешаю. Так он отомстил мне за то, что мы с Элизабет объединились против него.

Значит, пока его не было, вы не хотели раздувать скандала, потому что думали, что компания у вас в руках? Поэтому вы молчали о том, как погибли Элизабет и Макс.

Том Эллис пожимает плечами. Можно и так сказать.

Мне кажется, что вы хотели выехать на таланте Эдварда.

Думайте что хотите. Но я согласился поговорить с вами, потому что вы сказали, что боитесь.

Я не говорила, что боюсь. Просто он мне интересен.

Господи. Вы тоже в него влюбились, да? неприязненно спрашивает Том Эллис, глядя на меня. И как это только у него получается – зачаровывать таких, как вы? Я вам говорю, что он убил свою собственную жену с ребенком, а вас это не ужасает. Такое чувство, что вас это даже возбуждает, заставляет думать, что он и вправду какой-то гений. А он просто детеныш акулы в утробе.

Сейчас: Джейн

Чтобы найти Саймона Уэйкфилда, требуется чуть больше сыскной работы. Мне удалось поговорить с Марком, агентом, который занимался домом на Фолгейт-стрит до Камиллы, но и он не знает, как связаться с бывшим другом Эммы.

– Но если все же будете с ним общаться, – говорит он, – то передавайте самые лучшие пожелания. Нелегко ему пришлось.

– Вы про смерть Эммы?

– Про это тоже. Но к ним еще раньше в квартиру залезли, да и вообще.

– Их ограбили? Я не знала.

– Они потому и захотели снять дом на Фолгейт-стрит – для безопасности. – Он делает паузу. – Вот ведь ирония судьбы. Саймон ради Эммы был готов на что угодно. Ему самому там не очень хотелось жить, но она сказала, что ей нравится, и все. Полиция спрашивала, не видел ли я каких-то признаков того, что он мог жестоко с ней обращаться. Я сказал, что ничего подобного. Он ее обожал.

Я не сразу понимаю, что подразумевают его слова.

– Погодите. В полиции думали, что Саймон мог убить Эмму?