Предсказание

— Мы пытали члена Общества охраны исторических памятников Сноу-Виллидж, но не смогли узнать от него, где находятся ключи. Я уверен, он бы сказал, где ключи, если бы знал, но нам не повезло… и ему тоже… Пытали не того человека. Вот и пришлось прибегнуть к другим средствам.

Рука Лорри, с наручником на запястье, нашла мою руку, с другим наручником, и крепко сжала.

Как же мне хотелось, чтобы мы встретились при других обстоятельствах. Скажем, на городском пикнике или чаепитии.

Дрель выключили. Высверленный замок не выдержал крепкого удара каблуком и жалобно заскрежетал, когда дверь распахнулась нам навстречу.

За дверью, как мне показалось, находился плохо освещённый тоннель. Первым в нише появился угрюмый мужчина. Пересёк её, прошёл в подвал. За ним последовал второй, такой же мрачный. Этот катил ручную тележку.

Первый из незнакомцев, лет пятидесяти, лысый, как бильярдный шар, зато с такими густыми чёрными бровями, что их хватило бы на пряжу для детского свитера, был в брюках цвета хаки и зелёной рубашке. Из плечевой кобуры торчала рукоятка то ли пистолета, то ли револьвера.

— Прекрасно, прекрасно. Вы прибыли точно в срок, Носач.

Я, конечно, не мог знать, то ли этого типа звали Боб Носач, то ли ему дали такое прозвище, но, пожалуй, поставил бы на второй вариант. Потому что нос у него был огромный. Когда-то прямой и гордый, нос этот мог считаться скорее достоинством, чем недостатком, но теперь он расплылся, и его покрыла сеточка лопнувших капилляров. Такой нос однозначно свидетельствовал о том, что его обладатель охоч до спиртного.

Из тоннеля Носач вышел трезвым, но мрачным и подозрительным.

Посмотрел на меня, на Лорри, пробурчал:

— Кто эти сучка и Бигфут?[24]

— Заложники, — объяснил маньяк.

— На хрена нам заложники?

— Если что-то пойдёт не так.

— Ты думаешь, что-то пойдёт не так?

— Нет, — ответил маньяк, — но они меня веселят.

Второй незнакомец оставил ручную тележку, чтобы принять участие в дискуссии. Внешне он напоминал Арта Гарфункеля[25]: гладкое личико мальчика из церковного хора, вьющиеся мелким бесом волосы.

Поверх футболки он надел застёгнутую на «молнию» нейлоновую ветровку, но сквозь неё проступала плечевая кобура и оружие в ней.

— Пойдёт что-то не так или нет, но нам придётся от них избавиться, — указал певчий.

— Естественно, — кивнул маньяк.

— Это безобразие, пустить в расход такую сучку, не попользовавшись ею, — продолжил певчий.

У меня по спине побежал холодок. Так небрежно говорить о нашем убийстве, об изнасиловании Лорри!

Её рука сжала мою с такой силой, что пальцы пронзила боль.

— Выброси её из головы, Кучерявый, — ответил маньяк. — Этому не бывать.

В том, что Кучерявый — прозвище, сомнений быть не могло. Как ещё могли прозвать человека с такими волосами?

— А почему я должен выбросить её из головы? — не сдавался Кучерявый. — Она принадлежит тебе?

— Она никому не принадлежит, — в голосе нашего тюремщика послышалось раздражение. — Мы пришли сюда не для того, чтобы подбирать телку. Если мы начнём отвлекаться от главного, то провалим операцию.

Я почувствовал, что должен вмешаться, сказать, что им придётся иметь дело со мной, если они попытаются подступиться к Лорри. Но, по правде говоря, вооружённые и безумные, они бы разобрались со мной так же легко, как нагретый нож разбирается с маслом.

Перспектива умереть огорчила меня не столь сильно, как осознание, что мне не удастся защитить девушку.

Я ещё не стал шеф-кондитером, но для себя, в мыслях, разумеется, я всегда был героем… или мог стать им в кризисной ситуации. Ребёнком я часто представлял себе, как выпекаю шоколадное суфле, достойное королей, и одновременно сражалось со злобными прихвостнями Дарта Вейдера.

Теперь же кризис наступил в реальности. Дарт Вейдер и в подмётки не годился этим жаждущим крови безумцам, а его лучевым сейбером они могли ковыряться в зубах.

— Пойдёт что-то не так или нет, — повторил Кучерявый, — мы должны их уделать.

— Мы это уже обговорили, — нетерпеливо фыркнул маньяк.

— Потому что они видели наши лица, — гнул своё Кучерявый. — Вот почему их нужно шлёпнуть.

— Я понимаю, — заверил его маньяк.

Глаза у Кучерявого были цвета бренди. Они побледнели, когда он поставил ещё одно условие:

— Когда будем с ними кончать, я хочу, чтобы сучку отдали мне.

Уделать, кончить, шлёпнуть, пустить в расход. Этот парень проявлял чудеса выдумки в поисках синонимов глагола «убить».

Может быть, сие означало, что он отправил на тот свет очень много людей и находил скучным обсуждение убийства. Таким образом, использование синонимов поддерживало его интерес к теме. А может, он был всего лишь фэном киллера, надувал щеки, сыпал всякими словечками, а когда доходило до дела, нырял в кусты.

Тем не менее, учитывая, что Кучерявый в одной компании с безумцем, который беспричинно пристреливал библиотекарей и не видел разницы между пауками и конфетами, я решил, что не стоит выяснять, убийца ли Кучерявый или всего лишь хвастун.

— Ты сможешь её шлёпнуть, когда надобность в заложниках отпадёт, — пообещал маньяк Кучерявому. — Не вижу в этом проблемы.