Предсказанная

— Они хотят пройти за нами следом? — спросила Анна. — Так?

— Уверен в этом, и это еще одна часть нашей заботы, — Серебряный кивнул, скользнув щекой по щеке Анны, потом окончательно осмелел и уперся ей в затылок подбородком.

Анна не оттолкнула его, ей было уже почти все равно — лишь бы согреться, лишь бы не чувствовать себя беспомощной и беззащитной под взглядами крупных и мелких хищников, постепенно замыкавших площадку в кольцо. Лишь бы не чувствовать себя хоть как-то связанной с Вадимом, который сидел совсем близко, всего в паре шагов. Он казался сейчас гораздо моложе, чем раньше — мальчишка, подросток, а не взрослый мужчина… и гораздо сильнее. Заострившиеся черты лица, темные провалы глаз, резкая линия скул. Больше похож на полуночника, чем на того Вадима, которого знала Анна. Не человек — черно-белый портрет, игра света и теней. Анну сильнее всего пугала прекрасно знакомая по себе тихая целеустремленность, которую она читала на лице спутника.

Сначала они оба могли шуметь, протестовать и требовать. Даже драться, даже плакать. Потом приходило осознание, что все это — бесполезно, и нельзя больше тратить силы и внимание на мелочи, нужно терпеливо ждать случая и действовать. Один раз, но наверняка. Ровно это сейчас и происходило с Вадимом. Он выбрал цель, выбрал средство и теперь ждал только возможности добиться своего.

Весь ужас заключался в том, что Анна не догадывалась, что это за цель и каковы будут средства.

Сама она точно знала, чего хочет: того же, чего и в первый час попадания в Безвременье. Возвращения домой. До гибели Софьи еще могло казаться, что все происходящее — веселая забава, удивительное приключение. Отпуск с экстремальным туризмом, но в хорошей компании. После тех минут в Замке ста ветров Анна окончательно поняла, что все — абсолютно всерьез. Происходящее даже не игра, а война между мирами, о которых девушка даже не слышала еще несколько дней назад. Она же в этой войне — крепость, которую одни атакуют, другие защищают.

«Война не прогулка…» — пели в старой солдатской песне, ее любил слушать, выведя громкость на максимум, сосед Анны. Тогда эта истина казалась настолько очевидной, что девушка передергивала плечами, удивляясь, кому понадобилось лишний раз подчеркивать столь откровенный трюизм. Теперь оказалось, что этот «трюизм» нужно прочувствовать на своей шкуре, и только тогда он будет осознан.

Реальность происходящего, которая несколько дней подряд ускользала от сознания, теперь навалилась тяжким грузом. Анна затравленно оглядывалась, отводя глаза от очередной твари или стаи тварей. Несмотря на то, что вокруг были широкие просторы, ее вдруг посетила самая настоящая клаустрофобия. Казалось, что чужой мир взял за горло, зажал между стенами. Душно было, тяжело, словно на грудь накидали сырой земли, похоронили заживо…

…Анна встряхнула головой, не обращая внимания на то, что едва не ударила Серебряного затылком в подбородок. Душный давящий страх немного отступил, шарахнувшись за пределы площадки. Девушка глубоко и резко вздохнула, потом поежилась. Наваждение прошло, оставив по себе озноб.

— Мне тут такое померещилось… — пожаловалась она.

— Сие неудивительно, — негромко сказал Серебряный, потом осторожно развернул Анну налево.

Девушка посмотрела в направлении, которое указывал рукой владетель, сперва ничего не увидела, потом поняла, на что нужно смотреть. Опять, как и в случае с проволочной пантерой, первым желанием было отвернуться, зажмуриться, никогда не касаться взглядом очередного ночного кошмара. Потом теплой волной по груди прокатились стыд и гордость, заставили поднять глаза.

Новое порождение Безвременья более всего походило на восставший из гроба скелет какого-нибудь древнего правителя. Кости, местами обтянутые иссохшей желтоватой кожей. Обрывки полуистлевшего одеяния, некогда — алого с золотом. Череп с подвязанной нижней челюстью. При этом роста в монстре было добрых три метра. Двигаться нормальным образом он не мог — связки и сухожилия давно сгнили, а потому величественно парил в полуметре над землей.

Пожалуй, трехметровый скелет был бы смешон, и Анна от души повеселилась бы — но от него тянуло тлением, душной и темной замогильной тоской, диким страхом погребения заживо, гнилой кровью на пальцах, уставших царапаться в крышку гроба…

— Что это еще за Дьябло доморощенное?

— Не ведаю, — мрачно ответил Серебряный. — С подобным обличием еще не сталкивался…

— В смысле — обличием?

— Число порождений здешних земель ограничено, а вот число обликов, которые они могут принимать — нет, — разъяснил владетель.

— Это для нас чем-то важно?

— Пожалуй нет, ведь силы, присущие им, не изменяются… — но прозвучало это не слишком уверенно.

Коренные обитатели Безвременья не торопились нападать, видимо, опасаясь отпора сродни тому, что уже дал им Вадим. Им требовалось время, чтобы сообразить, что второго такого шоу не будет, а пока что разномастные твари держались поодаль, удерживая кольцо, но не рискуя приближаться.