Предсмертная исповедь

Я долго по́ свету бродил,
С тех пор как рок нас разделил;
Но, видно, судил уж бог, —
Её я позабыть не мог,
Не потому, чтобы одна
Была любима мной она,
Не потому, чтоб истощил
Избыток весь душевных сил
Я в страсти той; ещё не раз
Любил я, может быть, сильней
И пламенней, но каждый час
Страданья с мыслию о ней
Сливался странно…
Часто мне
Она являлася во сне,
Почти всегда в толпе чужих,
Почти всегда больна, робка,
С упрёком на устах немых;
И безотрадная тоска
Меня терзала.
Ты видал,
Что я, как женщина, рыдал
В часы иные…
Или есть
Родство существ?
Увы! бог весть!
Но знаю слишком я одно,
Что было бытие моё,
Назло рассудку, без неё
Отравлено и неполно.
Но будет… вновь меня тоска
Начнёт терзать, а смерть близка.
В себе присутствие её
Я начинаю ощущать…
Зачем земное бытиё
В устах с проклятьем покидать?
Благословление всему,
Благословление уму,
За то что он благословлять
До смерти жизнь нам запретил.
Благословление судьбе,
Благословление борьбе,
Хотя бесплодной, наших сил!
Дай руку мне… открой окно,
Прекрасно… так!
Ещё темно,
Но загорелась неба твердь…
Туда, туда!
Авось хоть смерть
С звездами нас соединит,
И к бездне света отлетит
Частица светлая моя…
Авось её недаром я,
Как клад заветный сохранил.
Но, так иль иначе, я жил!

17

И с этим словом на устах
Замолк он: больше не слыхал
Ни звука я; в моих руках
Я руку хладную держал
И думал, что забылся он.
И точно, будто в тихий сон
Он погрузился…
Ничего
В чертах измученных его
Не изменилось; так же зла
Улыбка вечная была,
И так же горд и грустен взгляд.
Мне было тяжко…
Никогда
Лучу дневному не был рад
Я так от сердца, как тогда;
Вставало солнце, и в окно
Блеснуло, юное всегда,
Всегда прекрасное равно,
И озарило бедный прах,
Мечтавший так же, как оно,
Лучами вечными сиять,
И на измученных чертах
Ещё не стертую печать,
Недавней мысли грустный след,
Всему насмешливый привет.

Февраль 1846