Представитель

– Спит, – не прерывая работы, ответил Шило. – Правда, сном я бы это назвал с большой натяжкой. Она все время что-то бормочет, а то поднимется и сидит на кровати. В стенку смотрит.

– Сколько раз она колола себе эту дрянь.

– Три раза.

Шило повернул какой-то винтик, и лампочка на электронном блоке перестала мигать.

– Ну вот, теперь все в порядке, – заключил он и помог Майку отстегнуть пояс.

– Какие еще новости?

– Приходил этот парень, которого ты сделал командиром «собак».

– Фагот?

– Да, Фагот. Он сообщил, что уже известил своих людей на острове о том, что правила игры меняются.

– Это хорошо, – сказал Майк, принимая протянутый Гвинетом бутерброд. – Послезавтра торги, и было бы неплохо, если б пригнали хотя бы голов пятьсот.

– Тут есть одна проблема, – заметил Шило, потирая подбородок.

– Какая? – сразу перестал есть Майк.

– Фагот сказал, что его люди видели отряд либеров. Недалеко от их острова...

– А вот это плохо. – Майк вздохнул и покачал головой. – Плохо это. Нужно спасти базу «собак». Они теперь наши единственные союзники.

– "Собаки" – наши союзники, – покачал головой Гвинет. – Жаль, Морган не дожил до этого момента.

– Да, – согласился с ним Майк. – Жаль.

Доев свой бутерброд, он запил его холодным то ли чаем, то ли витаминным кофе, а потом, уставившись в одну точку, просидел так целый час.

Ни Гвинет, ни Шило не беспокоили его, понимая, что так ему лучше отдыхается. Очнувшись, Майк отправился спать, а Гвинет и Шило с сомнением посмотрели ему вслед.

Когда дверь за Майком закрылась, Гвинет сказал:

– Не доведет его до добра эта девчонка. Она из него все силы вытянет – он уже спит на ходу.

– Может, и так, – согласился Шило, который, как всегда, занимался разборкой пистолета. – Может, и так, но тут уж ничего не поделаешь. Наш парень теряет весь свой здравый смысл, как только дело касается этой крошки.

102

Майк проспал совсем немного, часа два или три, а затем его разбудило легкое, но настойчивое прикосновение Мэнди.

Она сидела рядом с Майком, прямо на полу, как сидят собаки, и гладила его по плечу.

– Я знаю, кто ты, – сказал она и улыбнулась. Свет от уличных фонарей проникал сквозь неплотные занавески, и на лице Мэнди отображались замысловатые узоры.

– Ты – Майк, – сказала Мэнди. – Прошлой ночью мы с тобой летали...

– Правильно, – с облегчением ответил Майк. Он боялся, что Мэнди спутает его с кем-нибудь еще – например, с Дьюком.

– Я хочу снова полететь с тобой, – прошептала Мэнди.

– Для этого тебе нужно... уколоться? – то ли напомнил, то ли спросил Майк.

– Я уже, – радостно призналась Мэнди и уселась на Майка верхом. По улице проехала машина с включенными фарами, и луч света упал на лицо Мэнди. Выражение ее глаз поразило и даже слегка испугало Майка.

Потом все пошло, как и прошлой ночью. Та же страсть и напор со стороны Мэнди и тот же, не менее страстный отклик Майка. Однако что-то давало ему силы защищаться и не падать так глубоко в пропасть блаженства, где он пребывал всю прошлую ночь.

Между тем в движениях Мэнди и даже в ее голосе появились какие-то заметные изменения, какая-то нечеловеческая первобытная мощь. В один из последних аккордов Майк выгнулся дугой, но вместо того чтобы исторгнуть стон, неожиданно для самого себя сказал громко и отчетливо:

– Мэнди, тебе нужно лечиться...

– О да-а, милый, мы будем лечиться – ты и я.

– Я говорю серьезно, Мэнди, ты не должна больше колоть себе эту дрянь.

– Это не дрянь, Майк, – прошептала Мэнди, нежно водя пальчиками по его груди. – Это мое лекарство... И ты знаешь, я должна принять еще, а то мне сегодня плохо летается. Или это ты стал тяжелым, как Дьюк?..

Мэнди захихикала и поднялась, чтобы взять еще одну ампулу.

Майк же отвернулся к стене и решил во что бы то ни стало заснуть. У него с утра было намечено много дел, а эта наркоманка пусть колется, сколько ей вздумается. И вспоминает всяких там дькжов.

Однако он плохо знал Мэнди, которая, вколов новую дозу, снова завелась сама и в мгновение ока увлекла за собой Майка. И снова завертелась буря страсти, подхлестывая уставшую плоть и настойчиво тормоша сонный разум.

Лишь под утро, когда наслаждение, вперемешку с кошмаром, наконец иссякло, Майк забылся тяжелым сном. Он устал так, что мог проспать сутки кряду, но Шило растолкал его, когда еще не было и восьми.

– Майк, проснись! Майк! – Шило настойчиво тряс парня за плечо, однако его голова болталась, как у мертвого. Он был жив, но у него не было сил выбраться из объятий сна.

В конце концов Шило бы вынужден призвать на помощь Гвинета.

– Вот это да! – воскликнул тот, зайдя в комнату.

– Не на нее смотри, – одернул товарища Шило. – Давай тормошить Майка, его нужно разбудить.

Гвинет притащил воду и плеснул ее в лицо Майку, однако тот даже не поморщился, и пришлось бить его по мокрым щекам. Лишь тогда он приоткрыл замутненные глаза и простонал что-то невнятное.

– Он что, тоже колол себе эту дрянь?

– Не думаю, – ответил Шило. – Просто эта сучка его замучила. Он не спал уже две ночи...

Майк пролепетал что-то еще, однако был все еще далек от осознания окружающего мира.

– Бери его, – приказал Шило. – Бери и неси под душ.