Возможно, ключевая проблема сохранения верности членов команды (и очевидно членов иных типов коллективных объединений тоже) состоит в том, чтобы не допускать у исполнителей развития такой сочувственной привязанности к членам аудитории, когда исполнители начинают раскрывать им истинные значения и последствия для них навязываемых им впечатлений, или как-нибудь по-другому заставляют платить за эту свою привязанность всю команду. Так, в малых местных общинах Британии, управляющие универмагов, как правило, хранят верность своему заведению и потому пылко расхваливают товар, продаваемый покупателю, и даже с придачей лживых советов, но среди рядовых продавцов обязательно найдутся такие, которые, давая советы при покупке, по-видимому, не просто вживаются в роль покупателя, но действительно переходят на его сторону. На одном из Шетландских островов, к примеру, я сам слышал, как продавец сказал покупателю, передавая ему бутыль какой-то вишневой шипучки: «Не представляю, как вы можете пить эту дрянь». Никто из присутствующих не счел это сногсшибательной откровенностью, и похожие комментарии можно было слышать каждый день в магазинах по всему острову. По сходным причинам заведующие заправочных станций иногда косо смотрят на чаевые, так как это может побудить их работников по своему произволу оказывать избыточные услуги немногим избранным, в то время как другие клиенты будут вынуждены ждать.
Один из основных способов, какой может выработать команда для защиты себя от подобной неверности, — это развить в себе сильную внутригрупповую солидарность, одновременно создав некий закулисный образ аудитории, который изображает ее достаточно бездушной, чтобы позволить исполнителям морочить ее людей с эмоциональным и моральным хладнокровием. К какой мере участникам команды и их коллегам удастся образовать совершенную социальную общность, которая каждому исполнителю предлагает прочное место и источник моральной поддержки (независимо от его успехов или неуспехов в сохранении представительского фасада перед аудиторией), в той же мере, вероятно, исполнители смогут защитить себя от сомнений и чувства вины и пустить в ход любой вид обмана. Возможно, бессердечный артистизм вышеупомянутых индийских тхагов надо понимать в контексте религиозных верований и ритуальных практик, с которыми их хищнические действия составляли единое целое, а необходимую для успеха бесчувственность жуликов — в свете их социальной солидарности, в том, что называется «блатным миром», и в их совместном язвительном очернении законопослушного мира. Возможно также, что высказанная в начале абзаца идея позволяет частично понять, почему маргинальные группы, которые отчуждены от данного сообщества или еще не полностью включены в него, оказываются столь способными к разным сомнительным занятиям и услугам, в том числе и к обману, как элементу повседневной рутины.
Другой способ противодействовать опасности эмоциональных связей между исполнителями и аудиторией — это периодически менять аудитории. Так, операторов заправочных станций обыкновенно время от времени перемещают с одной станции на другую, чтобы предотвратить образование прочных личных связей с отдельными клиентами. Опыт показал, что если таким связям позволяли укрепиться, работник иногда ставил интересы друга, нуждавшегося в кредите, выше интересов фирмы[275]
. По сходным причинам в заведенном порядке сменяли банковских управляющих и министров, а также определенных колониальных администраторов. Еще один пример подобной предупредительной меры можно почерпнуть в мире организованной проституции:В наши дни этой деятельностью [проституцией] управляет синдикат. Девушек не держат на одном месте подолгу, чтобы помешать им сблизиться с кем-то из клиентов. У них мало шансов полюбить парня, которого знаешь, и тем дать повод к неудовольствию заправил синдиката. Во всяком случае, кочующая проститутка на одной неделе работает в Чикаго, на следующей — в Сент-Луисе, или объезжает полдюжины мест в городе, прежде чем ее пошлют куда-нибудь еще. Они никогда не знают, куда поедут, пока им не сказали[276]
.