Представление себя другим в повседневной жизни

Один частный результат этого изучения покупателя проявляется в таком факте. Когда какой-то человек входит в магазин в Китае и, осмотрев несколько образцов товара, спрашивает цену одного из них, то продавец (если ему точно не известно обращался ли покупатель с этим вопросом к другим продавцам) не ответит ему, пока не опросит каждого другого продавца, называл ли тот джентльмену цену интересующего его товара. Если же, как случается очень редко, этой важной предосторожностью пренебрегают, то суммы, называемые разными продавцами, почти всегда сильно расходятся, тем самым показывая, что у продавцов нет согласия в их оценках данного покупателя[123].

Утаивать от участника команды информацию о направлении действий его команды — это все равно что утаивать от него его характер, ибо не зная, какой линии поведения придерживаться, он может оказаться неспособным утвердить себя перед аудиторией. Так, если хирург собирается оперировать пациента, направленного к нему другим доктором, обычная вежливость обязывает хирурга по возможности сообщить этому доктору о дате операции и, если рекомендатель на ней не появится, телефонировать ему о ее результате. Будучи «информированным» таким образом, рекомендующий врач может более успешно, чем в противном случае, представить себя родственникам больного в качестве полноценного участника медицинского действа[124].

В развитие сказанного хотелось бы добавить еще один общий факт о поддержании командной линии во время исполнения. Когда участник команды совершает ошибку в присутствии аудитории, другие члены команды часто вынуждены подавлять свой непосредственный порыв немедленно наказать или поучить нарушителя до тех пор, пока не уйдет публика. В конце концов, безотлагательные исправительные санкции часто будут только еще больше расстраивать взаимодействие и, как ранее говорилось, могут раскрыть аудитории его секреты, которые должны быть предназначены только для участников команды. Так, в авторитарных организациях, где команда начальников поддерживает спектакль своей постоянной правоты и выступления единым фронтом, часто действует строгое правило, что ни один начальник не должен показывать враждебности или неуважения к любому другому начальствующему лицу в присутствии кого-либо из команды подчиненных. Армейские офицеры демонстрируют согласие перед рядовыми, родители перед детьми[125], управляющие перед рабочими, медсестры перед пациентами[126] и т. п. Конечно, когда подчиненные отсутствуют, критика становится возможной и проявляется в открытой и самой яростной форме. Например, в исследовании учительской профессии Хоуарда Беккера учителя высказали мнение, что если они обязаны поддерживать впечатление профессиональной компетентности и авторитет самого института учительства, тогда у них должна быть уверенность, что, когда разгневанные родители придут в школу с жалобами, директор поддержит позицию своего персонала, по крайней мере, до момента ухода этих родителей[127]. Точно так же учителя убеждены в том, что и рядовые коллеги не должны проявлять несогласия с ними или противоречить им в присутствии учащихся. «Только позвольте другой учительнице насмешливо поднять бровь, как они [дети] тотчас это заметят и уж не забудут, и их уважение к вам сразу пропадет»[128]. Известно, что медицинская профессия тоже имеет строгие правила этикета, по которым консультант в присутствии больного и его лечащего врача должен остерегаться, чтобы не сказать ничего такого, что поколебало бы то впечатление компетентности, которое этот врач старается укрепить в своем пациенте. По Э. Хьюзу, «профессиональный этикет — это органичный ритуал, складывающийся неформально, чтобы держать перед клиентами общий фронт профессии»[129]. Этот род солидарности в присутствии людей зависимых встречается, конечно, и тогда, когда исполнители действуют в присутствии начальников. Например, при исследовании полиции установлено, что два полисмена из одной патрульной команды, которые были свидетелями незаконных и полузаконных деяний друг друга и каждый из которых имеет отличную возможность разоблачить перед судьей образ напарника как стража закона, обычно проявляют героическую солидарность и упорно отстаивают россказни друг друга, независимо от того, какую мерзость они этим покрывают, или насколько малы шансы, что кто-нибудь им поверит[130].