Предупреждение Эмблера

— Традиционной формой китайского городского жилища был сихейюань, что в буквальном переводе означает «загороженный с четырех сторон двор». В других цивилизациях крупные центры были также центрами космополитического устремления вовне. Китайцы же никогда не стремились вовне ни с целью завоевания, ни ради удовлетворения естественного человеческого любопытства. В данном случае сама архитектура служит символом национального характера. — Эштон Палмер посмотрел в зал. Его слегка прищуренные глаза блестели. — На протяжении тысячелетия, век за веком, династия за династией, Срединное Царство оставалось царством, чей взгляд был направлен внутрь. Глубоко укоренившаяся ксенофобия была, возможно, самым постоянным, самым устойчивым элементом из разнообразного набора традиций и обычаев того, что мы называем китайской культурой. В китайской истории мы не найдем ни Петра Великого, ни императрицы Екатерины, ни Наполеона, ни королевы Виктории, ни кайзера Вильгельма, ни Тодзио. Со времени падения монгольского ига мы не видим ничего такого, что можно было бы назвать Китайской империей. Только Китай. Огромный — да. Сильный — несомненно. Но при этом все равно представляющий собой огороженный с четырех сторон, громадный, необъятный двор. Кто-то может сказать, что такая укоренившаяся ксенофобия пошла на пользу китайскому народу. Я выражусь немного иначе — это несомненно пошло на пользу всем нам.

Эмблер подвинулся ближе к пятидесятидюймовому высокочастотному экрану, вглядываясь в лицо красноречивого, будто лучащегося интеллектом ученого.

— Некоторые политологи полагали, что Китай изменится с приходом к власти коммунистов, — продолжал профессор, сделав глоток воды из стоящего на кафедре стакана. — Конечно, международный коммунизм интернационален в своей ориентации. И его экспансионистские горизонты повернут Китай вовне, откроют его, по крайней мере, в сторону коммунистических собратьев. Так полагали знатоки политики. И, разумеется, ничего подобного не случилось. Председатель Мао сохранил и даже ужесточил контроль над соотечественниками, превратив себя в подобие бога. При всей своей воинственной риторике он не только изолировал народ от ветров модернизации, но и проводил, по сути, глубоко консервативную, даже реакционную политику, крайне осторожно используя военную силу. Если не считать нескольких мелких пограничных стычек, остается лишь два достойных внимания случая. Один из них — конфликт на Корейском полуострове в начале пятидесятых, когда китайцы действительно поверили, что Соединенные Штаты планируют вторжение. Корейское противостояние — результат не наступательной, а оборонительной позиции. На деле же Председатель Мао был последним императором, упрямо смотревшим только вовнутрь.

На протяжении выступления лицо Палмера оставалось бесстрастным, но слова его лились с завораживающей плавностью.