Предупреждение Эмблера

Самыми безопасными для Эмблера были наиболее многолюдные места, такие, где жилые кварталы соседствуют с деловыми и торговыми, где есть посольства и художественные музеи, церкви, магазины и жилые дома. Где сильное пешеходное движение. Что-то вроде Дюпон-серкл. Расположенный на пересечении трех главных улиц города, этот район столицы всегда отличался повышенной человеческой активностью. Эмблер сел в такси, доехал до перекрестка Нью-Гэмпшир-авеню и Двадцатой улицы, вышел и быстро затерялся в заполнившей тротуары толпе. Он уже знал, куда направляется, но не спешил, стараясь не выделяться на общем фоне беззаботности.

Растворившись в гуще пешеходов, Эмблер не забывал об опасности. Взгляд его скользил по окружающим, выискивая малейшие, не заметные для других признаки слежки. В какой-то момент к нему вернулось прежнее чувство, всегда особенно обострявшееся в состоянии повышенной тревоги: стоило остановить взгляд на прохожем, как перед ним будто открывалась страница чужого дневника.

Женщина лет шестидесяти с выкрашенными в персиковый цвет волосами, в темно-синей гофрированной юбке, выглядывающей из-под распахнутого клетчатого пальто; в ушах большие золотые сережки; помеченная возрастом рука крепко сжимает пластиковый пакет. Прежде чем выйти из дому, она пару часов провела у зеркала. Каждый такой выход для нее событие. Каждый такой выход — поход по магазинам. На лице — недовольная гримаска одиночества; капли на щеках в равной степени могут быть и следами дождя, и слезами. Детей у нее нет, и это, возможно, одна из причин печали и сожаления о впустую растраченной жизни. Когда-то у нее был муж, и с ним она связывала надежды на счастье и благополучие, но потом — лет десять или даже больше назад — он устал от нее и нашел кого-то помоложе и посвежее, кого-то, на кого возложил свои собственные надежды на счастье и благополучие. И ей осталось только ходить по магазинам, не позволяя себе ничего лишнего, приглашать знакомых на чай и играть в бридж, хотя и не так часто, как хотелось бы. Эмблер чувствовал ее разочарование в людях. Возможно, подсознательно она догадывалась, что их отпугивает ее печаль, ее неудовлетворенность; для нее они слишком заняты собственными делами, одиночество усугубляет печаль, и ее общество становится все менее приятным для них. Вот почему она ходит по магазинам, одеваясь не по годам, откликаясь на объявления о «скидках» и «распродажах».

Соответствовала ли нарисованная им картина действительности? Неважно. Эмблер знал, что может ошибаться в деталях, но не в сути.

На глаза Эмблеру попался сутулый чернокожий парень в едва держащихся на бедрах джинсах и натянутой поверх банданы кепочке с козырьком; в левом ухе бриллиантовая сережка, под нижней губой узкая бородка. От парня несло одеколоном «Арамис». Взгляд его остановился на другом молодце — прилепившемся к стене магазина кичливом атлете с рельефными бедрами и длинными светлыми волосами, — задержался с очевидным интересом и неохотно ушел в сторону. Полногрудая девушка на высоких тонких каблучках, с кожей цвета какао и слегка вывернутыми, полными и блестящими губками — наверное, ей стоило немалых трудов выпрямить вьющиеся от природы волосы, — едва поспевала за чернокожим молодым человеком, которого — вероятно, с его молчаливого согласия — считала своим бойфрендом. Рано или поздно она задастся вопросом, почему ее парень, такой самодовольный, дерзкий и петушистый на улице, робеет и смущается, когда они остаются наедине. Почему их свидания заканчиваются так рано, и куда он уходит потом? Но вопросы, Эмблер это видел, появятся позже, а пока ей и в голову не приходило, что по-настоящему самим собой он может быть только с себе подобными.

Интернет-кафе осталось на прежнем месте, там, куда Эмблер и шел, на углу Семнадцатой и Черч, в трех кварталах от Дюпон-серкл. Он выбрал удобное место у окна, из которого открывался хороший вид на прилегающую улицу — больше им не удастся застать его врасплох, — сел за компьютер и отыскал «Уочлист», базу данных министерства юстиции, которой пользовались многочисленные федеральные правоохранительные ведомства. Скоро выяснилось, что сохранившиеся в памяти пароли все еще действовали. Он ввел в поисковую систему свое полное имя, Харрисон Эмблер, и откинулся на спинку стула. Ждать пришлось недолго — через несколько секунд на дисплее появилась надпись:

Поиск завершен. Искомый элемент не обнаружен.

Странно. Любой федеральный служащий, даже тот, кто уже не значится в платежных ведомостях, должен оставить в системе след. Разумеется, в такой базе данных отсутствовали какие-либо сведения о сотрудниках Отдела консульских операций, как, впрочем, и о самом отделе, и официально Эмблер числился штатным работником Госдепартамента, что вовсе не было секретом.