Предупреждение путешествующим в тумане

Кажется, правда. По-моему, у нее сроду платков не было.

- Когда ты видела Бессонова в последний раз?

- Три дня назад.

- Где?

- В сквере, за институтом.

- Назначил свидание?

- Да... Он дал мне денег. На прошлой неделе... А теперь...

-Денег? Зачем?

- Сказал, чтобы купила...

- Морфий?

- Да.

- Бессонов, что - поощрял твое увлечение?

- Нет, что вы. Он меня лечил.

- Тогда зачем он давал тебе деньги на морфий?

- Не знаю, - она пожала плечами.

- Что было дальше?

- Я смогла достать всего упаковку. Отдала ему.

- Ему?

- Да. Он что-то там задумал. И знаете, что странно... - она внимательно разглядывала в свете фонарей пустую коробочку, которую я ей дал. - Е-мое, это та самая упаковка.

- Как это - та самая?

- Вот видите - в углу звездочка нарисована? Фломастером? Он как ее увидел прямо затрясся. Потом ругать начал.

- Кого ругать?

- Я не поняла. Он не матерно, а так - дрянь, сволочь...

- У кого упаковку купила?

- У Вовика. Он на входе сегодня стоял, может, заметили.

- Имел удовольствие. Что было потом?

- Потом? Положил упаковку в карман. В куртку. Я деньги оставшиеся вернула он взял. Мне нельзя надолго деньги давать, все спускаю. Правда, морфий не всегда удается достать. А другое я не могу, пробовала варить - не могу...

Она подняла ко мне лицо, и по щекам вдруг покатились по-детски крупные слезы.

- Когда ты на иглу села? - спросил я.

- После десятого класса.

- Как это произошло?

- Я тогда с одним мальчиком встречалась, - она невесело улыбнулась, - ему тоже семнадцать было. А тут как раз в нашей компании парень один объявился. Олег. Он из колонии вернулся. Боялись его все ужасно. А я нет - дурной он, что ли, думаю, что-нибудь выкинуть, чтобы снова туда загреметь. Мы на танцы как-то пошли - и я с этим Олегом потанцевала. Он и решил, что я его. А я с этим мальчиком после танцев ушла... Олег нас догнал

- говорит, иди ко мне. А я - катись ты... Тогда он меня кулаком

- в лицо. И еще раз. Потом еще. Я поднялась, вся в грязи, губы разбиты, из носа кровь. И плюнула ему в рожу... А мальчик мой перед этим Олегом в той самой грязи ползает. И плачет - не бей, Олег, не бей... Тогда я с Олегом и пошла. Грязно все потом было, думала - повешусь. Он тут шприц мне в руки и сунул. Попробовала - и как будто не со мной все происходит. А потом

уже бросить не смогла - с иглы не соскочишь.

Я не удержался и погладил ее по голове. Она шмыг-нула носом.

- Где сейчас этот Олег?

- Олег? В колонии давно. Через месяц и забрали. Аптеку ограбить пытался.

- А мальчик?

- Мальчик? - она криво усмехнулась. - Мальчик

тоже колоться начал. Вроде ему все нипочем. Только с катушек

сразу сорвался. Вены резал. Шухер начался. Хорошо, Бессонов

меня в больницу устроил, - я ему все рассказала. Потом у подруги

жила - но оттуда меня ее родители выгнали. Я ведь колоться

продолжала. Меньше - но продолжала. Стала комнату снимать,

уборщицей работала. Бессонов деньгами помогал... Если бы не

он... А теперь вдруг уехал... Я на него так надеялась...

- Пойдем провожу, - я помог ей встать.

- Ага. Слушай, зачем ты ищешь Бессонова?

- Так получается. С кем ты была в кафе?

- А, мужик один. Встречались год назад. Потом он к другой переметнулся. Чистенькой. И вдруг у нее на глазах снова ко мне подкатывает. Я забалдела сначала, потом решила - плевать. Тут ты меня снял.

- Сведи меня с этим типом завтра?

- Попробую. Только с ним ухо востро держать.

- Почему?

- Оборотень он.

- Это как?

- А у меня примета есть, по которой я их распознаю. Ходит

днем человек, как все. А ночью у него клыки вырастают.

- Три ампулы, вижу, ты уже себе вкатила.

- Тебе-то что? - она ощетинилась. - Мне еще надо, чтобы в норму войти.

- В норму? - мне стало жаль ее. - Нормально ты себя после лечения почувствуешь. Тебе этого не избежать. Уж я постараюсь.

- Нет, только не в лечебницу, - она вздрогнула. - Лучше на тот свет. Там всухую держат. Если бы я это пережить смогла, сама бы бросила. Нет, нет! И потом, там... там же всех вместе держат, это тюрьма, понимаешь, тюрьма! Я ведь никому вреда не сделала, только себе. За что же меня в тюрьму? Не лечить, не в больницу, а в тюрьму, в тюрьму! Там такое творят...

- Успокойся. Я тебе зла не хочу.

Мы остановились у подъезда пятиэтажного дома. Дом был темный, только на самом верху, в угловом окне, сквозь шторы пробивался электрический свет. Вера внимательно посмотрела на меня.

- Опасайся женщины, - неожиданно сказала она.

- Какой еще женщины?

- Она у тебя за спиной стоит.

Я невольно оглянулся. Улица была пуста, лишь тени деревьев метались в свете фонарей.

- Глупости...

- Нет, я вижу. У меня примета есть. Это черная женщина.

Она ко мне иногда приходит. А лицо белое-белое. Тихо так приходит, ни стены, ни замки ее не остановят. И по комнате все ходит, ходит. И руками вокруг себя шарит, шарит... Как слепая. Глаза-то у нее мертвые. Она приходит ко мне из зеркала.

- Из зеркала?

- Да. Поэтому я выбросила все зеркала. Все до единого, веришь?

- Ну конечно. Я тоже не большой любитель зеркал.

- Но тогда она стала приходить ко мне во сне. Я боюсь: проснусь - а это уже не сон. Что тогда?

- Хочешь, поднимусь к тебе?