Предвечный трибунал: убийство Советского Союза

Когда накатывает паника, главное – успеть подумать «все, что происходит, ведет к моему благу». Сейчас успел.

Зрители близко не подходят, избегают в мою сторону смотреть, так что осталось непонятным: видели ли они то, что произошло?

Вкус крови на губах. Хорошо бьют, резко.

Как быть?

Не сдаваться, конечно, – тут и вопроса нет. Но экстремисты в зале, надо бы начальству сообщить, чтоб они с другими зрителями чего не учудили! Однако лиц не помню… Как их вычислишь?

Демократия

Перерыв кончился, все вернулись в зал. И Прокурор спросила:

– Подсудимый, почему вы считаете, что Советский Союз был империей зла?

– Прежде всего потому, что он был недемократичным.

Я поднял руку, чувствуя затылком нечто вроде лазерного прицела. Мнительность? Или правда?

– Михаил Сергеевич, давайте уточним термины. В ранней Античности слово «демос» означало вовсе не народ, а узенькую элитную прослойку рабовладельцев. Все остальные назывались «охлос». Соответственно, «демократия» означала власть элиты над подавляющим большинством. Вы понимаете демократию в этом смысле? Или в смысле власти народа, большинства?

Горби ответил не задумываясь:

– Безусловно, как власть народа.

– Какого «народа»?! – воскликнул кто-то из зрителей. – Демократия – это диктатура демократов!

Хохотнули – те, кто помладше. Старшие подавили вздох.

– Тонко подмечено, – похвалил я, – в 90-х так и было. Причем «демократами» почему-то стали функционеры КПСС… Но я сейчас о другом. Пригласите, пожалуйста, свидетеля Заславскую.

Явилась пожилая женщина, отрешенно глядевшая перед собой. Она тоже ничему не удивлялась, поскольку уже год, как пребывала в иных сферах, а не среди живых…

В 80-х она возглавляла Всесоюзный центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ). Прокурор понимающе взглянула на меня и попросила:

– Татьяна Ивановна, огласите, пожалуйста, итоги социологических опросов, касавшихся перестройки.

Женщина с массивной головой и крупными чертами лица ответила:

– Итогов много было… Например, в 1989 году мы предложили опрашиваемым выбрать желаемый тип трудовых отношений. Вариант ответа «Небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне» подчеркнули тогда 45 процентов, вариант «Иметь собственное дело, вести его на свой страх и риск» – 9 процентов. Аналогичный опрос 1994 года дал результаты соответственно: 54 и 6 процентов.

Видно было: профессионал. Спустя столько лет цифры прочно сидели в ее памяти.

– Как вы можете это прокомментировать?

– По-моему, ответ очевиден: подавляющее большинство отвергало капитализм. Интересно, что так проголосовали даже предприниматели.

– Результаты других опросов это подтверждают? – продолжала спрашивать Прокурор.

– Абсолютно. В первые ельцинские годы советский период считали «тяжелым и бесполезным» лишь около пяти процентов населения. В 1995 году только 10 процентов выбрали ответ, что «дела идут в правильном направлении», а ²/₃ россиян предпочли бы вернуться в доперестроечное время[92]. Напомню также о Всесоюзном референдуме 17 марта 1991 года. 76,43 процента участников тогда поддержало сохранение Союза.

– Иначе говоря, большинство жителей СССР хотело оставаться в единой социалистической стране?

– Подавляющее большинство, – уточнила Заславская.

– Спасибо, вы свободны.

Социолог удалилась с некоторым недоумением. Она могла рассказать гораздо больше; да и к ней лично имелись достаточно жесткие вопросы – но сейчас ее показаний было достаточно.

– Подсудимый, вы продолжаете настаивать, что по воле народа разваливали единую страну и внедряли капитализм? – риторически спросила Прокурор.

Горби смолчал. А что ему оставалось? «Демократические перемены» действительно проводила лишь пленочка псевдоэлиты, с целью – всех ограбить. Народ категорически возражал. Но нет у него методов продавить свою волю.

Бунт, майдан? Он никогда не бывает стихийным, его организуют дельцы из той же «элиты». И от бунта народу всегда делается только хуже. Выборы? На них побеждает не лучший, а тот, у кого больше денег на саморекламу.

Как же быть? Как народу отстоять свою волю?

В капиталистическом, либерально-демократическом обществе (где «каждый за себя», «обогащайся любой ценой») – никак. В таком обществе всегда паханствуют самые богатые и наглые, плевать им на народ.

Благо народа может защищать только монархия – в высшем смысле слова. Когда Царь ответственен не перед законами (которые сам пишет), а перед людьми и перед Богом. Когда Царь правит по совести… Кажется сказочкой для малышей, но Россия жила так – при Рюриковичах и поздних Романовых; Сталину удалось это частично возродить.

Пока я размышлял, Прокурор заявила:

– А теперь мы хотели бы пригласить свидетеля Олейника.

Секретарь нажал особую кнопку.

Украинский поэт и политик Борис Олейник был когда-то народным депутатом СССР – и видел советский парламент изнутри. Появившись в зале, он повел себя адекватно: стал встревоженно озираться. Слава богу, хоть этот жив… А особых примет у него не было: пожилой, седой, плотный.

– Здравствуйте, Борис Ильич. Расскажите, пожалуйста, как развивалась демократия при Горбачеве.