Предвестник

Рик пробовал вырваться, но все было тщетно. Каждая его попытка освободить ноги от пут звездолета, вдруг превратившегося в кровожадное чудовище, разбивалась о несоизмеримость сил. Как-никак тварь в сотни раз превосходила его размерами и уж явно не могла уступать мощью. Кроме того, невзирая на состояние, близкое к панике, Рик не забывал, что случилось с лаборантом, коснувшимся корабля голой рукой. Пускай он не представлял, какая именно участь ему уготована, самостоятельно повторять подвиг студента, Рик не собирался.

В поле зрения попался всеми забытый пояс убитого лаборанта.

Рик, продолжая скользить по льду, повиновался инстинкту и схватил болтавшийся на скобе ледоруб. Немеющие от холода пальцы вцепились в гладкую рукоятку, словно в последнюю соломинку. Само собой, попытка побороть звездолет ничего бы не дала, и Рик не стал даже пытаться. В его голове зародилась идея, которая могла сформироваться лишь под тяжестью обстоятельств. Все еще не понимая, какая участь ему уготована, он перехватил инструмент поудобней и, подгадав момент, когда окажется в непосредственной близости от зловеще поблескивавшего корпуса, размахнулся и со всей силы вогнал изогнутое острие в блестящую обшивку.

Глупо было ожидать немедленной реакции, особенно с учетом последствий выстрела Фатыхова. Тем не менее ответ последовал, но выразился в виде лилового разряда, ударившего Рика по руке.

Крик боли потонул в машинном скрежете, которым внезапно разразился не предполагавший этого корабль. Рику казалось, будто в его уши впиваются тысячи мелких сверл, разрывая в клочья барабанные перепонки. Сам себя он больше не слышал, но зато с необычайной ясностью осознавал, что происходит. Как если бы душераздирающий звук, издаваемый пришельцем, служил некоторым средством коммуникации. Множественное эхо ощущений, весь смысл которых сводился лишь к одному: корабль хотел оставить свой ледяной плен, чтобы воссоединиться с далекими братьями. Для этого он нуждался в разуме, достаточно натренированном для исполнения роли центрального обрабатывающего устройства. А чей разум мог подойти для этого лучше, чем разум телепата?

Едва полное понимание этого достигло сознания Рика, он перестал сопротивляться. И дело тут было далеко не только в тщетности борьбы. Неведомо как, неведомо почему, он вдруг с ясностью, какой еще ни разу в жизни не испытывал, ощутил, что только бросив попытки вырваться, сумеет сохранить и собственное «Я» и возможность свободно мыслить. А это-то ему и надо было. Фатыхов считал телепатов результатом творения неких «инопланетяшек», мечтавших поработить человечество. Что ж, Рик готов подтвердить или опровергнуть это утверждение. Только прежде собственными глазами убедиться, какие цели преследуют те, к кому так стремится найденный корабль. И как только все прояснится, Рик приложит все возможные усилия, чтобы вернуться домой и рассказать людям правду.