Предвестники Мельтиара

Мои мысли вспыхивали, улетали по встречным потокам. И я ничего не хотела сейчас, — только падать в пропасть, в сплетение света и ветров.

Но я не могу отступить.

Я забила крыльями, поймала теплый поток, скользнула по нему в устье коридора.

Ботинки чиркнули по зеркальному полу, хвостовые перья щелкнули, но не закрылись до конца, — мое сердце все еще билось слишком часто, душа была полна полетом. Я огляделась, — Амира и Рэгиль должны были ждать меня здесь. Но коридор был пуст, лампы горели вполсилы, шум вентиляторов казался громким в ночной тишине.

Я пошла вперед — мимо дверей, за которыми спали крылатые воины, мимо металлических скоб, поднимающихся к потолку, мимо закрытых люков. С каждым шагом тревога все нарастала, горела в груди, — где Амира, где Рэгиль? Крылья распахнулись вновь, я уже не могла идти. Не могла быть спокойной, — рванулась вперед, стук подошв отразился эхом.

Коридор впереди ветвился, я метнулась налево, к нашим комнатам. Свернула за угол, — и налетела на Мельтиара.

Я не успела ни отступить, ни поднять на него взгляд, — он обнял меня, так крепко, что я не могла шелохнуться. Я стояла, прижавшись щекой к его груди, слушала удары его сердца, тяжелые и ровные, — выстрелы, падающие в бездну. И его чувства были как штормовой шквал, но замерший, словно время остановилась, гигантская волна застыла за миг до падения, повсюду тьма и мир ждет.

Я должна быть рядом с ним. Это самое важное.

Он моя жизнь.

— Ты говорила с Лаэнаром, — сказал Мельтиар.

Рэгиль или Амира сказали ему? Или он знал это сам? Есть что-нибудь, что он не знает о нас?

— Да, — ответила я. Мой голос потерялся, коснувшись его.

Но Мельтиар меня услышал.

— Что он сказал?

Мельтиар говорил так тихо, так мягко, будто любой резкий звук мог поранить меня. Но объятие было по-прежнему крепким, сквозь сомкнутые руки струилась сила, и тревога таяла, душа горела.

— Он не хочет возвращаться, — проговорила я. — Он больше не со мной.

В памяти, словно отзвук, вспыхнули слова Лаэнара: «Я всегда с тобой». Наши переплетенные пальцы; наши имена, звучащие хором; двери ангара, открывающиеся, чтобы пропустить двоих.

Горло сжала боль, слезы обожгли глаза, и я замолчала.

Мельтиар коснулся моих крыльев, и они дрогнули, отзываясь. Наши чувства были сейчас так схожи, горели одним светом, звенели одной болью.

— Не хочет возвращаться, — повторил Мельтиар. — Оставил нас по своей воле.

Я закрыла глаза. Думала, не смогу заговорить, не смогу пошевелиться, буду стоять, слушая грохот его чувств, жар его силы. Мое место здесь, рядом с ним.

И поэтому я не должна молчать.

— Я решила пойти к Эли. — Мой голос снова доносился издалека, был теперь незнакомым, ломким от слез. — Понять, что случилось.

Мельтиар отстранился, взял меня за плечи.

Слезы мешали смотреть, мир расплывался сиянием и темнотой.

— Хорошо, — сказал Мельтиар. — Он в тюрьме. Эйгиль и Рантар охраняют его, они покажут.

Я кивнула, и Мельтиар разжал руки.

Он разрешил мне, почти приказал. Нужно идти.

Но я не могла отвести взгляда. Смотрела как искусственный ветер теребит пряди его волос, бросает на лицо. Смотрела в темную глубину его глаз, и даже без прикосновений знала, — он не хочет отпускать меня, не сейчас.

Но я должна идти. Может быть, я сумею что-то сделать, изменить и понять.

— Иди, — сказал Мельтиар. — Иди к нему, Арца.

Я заглянула в свою комнату лишь на пару минут — снять шлем и доспехи — но темнота и ночная тишина задержали меня. Я сидела, обхватив колени, смотрела на неподвижные тени, на красные отсветы лампы. Пыталась вспомнить слова чужого языка, — но они гасли, не коснувшись сознания. Мы победили, чужая речь исчезла из мира, потеряла смысл.

Но это не важно. Если будет нужно, я пойму все без слов.

Я думала об этом, всматривалась в полумрак, а время текло мимо меня, не касаясь. Воспоминания и боль переплетались, падали все глубже, на дно души, тянули меня за собой. Я чувствовала, — еще немного и не смогу подняться, не сделаю ни шага.

Эта мысль вернула мне силы, я встала и вышла из комнаты.

Город просыпался: белые лампы зажигались в вышине, одна за другой, теплый воздух сплетался с ледяными потоками, предрассветным ветром с горных вершин. И тишина уходила, превращалась в отголоски и звуки, — металлический шелест открывающихся дверей, оклики и шаги.

Я отвечала на приветствия, не замедляя шага, — вскидывала руку и спешила дальше по коридорам нашего этажа, вниз по лестнице, зажатой среди стен, к тюремным колодцам.

Сияющий поток струился вверх, сиял как и первый источник, но казался холодней и прозрачней. Я остановилась у края колодца и молча смотрела, как две крылатые тени летят ко мне, спускаются кругами.

«Эйгиль и Рантар», — сказал Мельтиар, но только теперь я их узнала. Команда, в которой лишь двое, напарники, не одевавшие доспехи даже в зале с молниями. «Я буду в шлеме только на войне», — говорил Эйгиль. И сейчас его волосы плескались в потоках света, искрились золотым и алым.

— Наша смена кончается через три часа, — сказал Рантар, когда они приземлились. — За это время вернешься?

Я кивнула, и мы взлетели.