Предвестники Мельтиара

Должно быть, когда-то она и правда родилась из движения воды и воли гор, но сейчас принадлежала волшебству и людям. Свет здесь был приглушенным, но ровным, — я видел белые лампы притаившиеся среди камней, под сводами и в изгибах стен. Колонны расширялись, уходя к сводам, шершавые и темные. Ветер блуждал среди них и нес запах синего дыма, то едва заметный, то сильный, как в комнате, где курят много и часто.

Неудивительно, что мне мерещится то, чего нет. Здесь все пропитано синим дымом.

— Это залы пророчеств, — сказала Арца. — Сюда могут попасть лишь великие звезды и те, у кого есть крылья.

Она взяла меня за руку, — так легко и привычно, словно мы знали друг друга много лет, — и повела вперед.

Я понял, что мне не померещилось, — здесь действительно были люди.

Они двигались плавно, почти бесшумно, словно сами были клубами дурманящего дыма или обрывками снов. Одни останавливались, встречались со мной взглядом, ладони скользили в приветственных жестах. Другие проходили мимо, словно не замечая нас. Все они были безоружны, а их одежда струилась белой тканью, вспыхивала серебром украшений.

— Тебя позвала Витини, — сказала Арца. — Ты видишь будущее?

Ее ладонь в моей руке была горячей, как песня скрытая в глубине стали.

Наша с Нимой тайна открылась еще до начала войны. Но учитель так и не узнал про мой дар, так неужели я скажу о нем врагам?

— Да, — ответил я.

Арца кивнула, вновь потянула меня вперед, и я ускорил шаг.

— Я так и думала, — сказала она. — Вот Витини.

Скальные опоры изгибались, поднимались вверх, теснились словно деревья. Позади них была сумеречная бухта, зал внутри зала. Я шагнул туда — невольно коснулся черной колонны на ходу, — и окунулся в тишину. До этого мгновения мне казалось, что в пещерах не раздается ни звука, — но только теперь смолки отзвуки голосов, эхо шагов и шелест ветра.

Посреди этого озера покоя стояла женщина, смотрела на меня. Ее длинные волосы, пронизанные сединой или нитями серебра, струились по складкам белой накидки.

— Витини, — сказала Арца и, коснувшись сердца, протянула руку ладонью вперед.

Я уже видел этот жест. Так Лаэнар приветствовал всех в первый день в Атанге.

Витини дотронулась до Арцы, сжала ее руку на миг, а потом повернулась ко мне.

Я ждал, что встречу светлый, сумеречный взгляд, но ее глаза были теплыми, карими как у Нимы.

— Эли? — Тихий голос Витини тонул в полумраке.

Арца крепко стиснула мою ладонь, а потом разжала пальцы и отступила.

Витини долго смотрела на меня, словно ждала ответа, а потом спросила:

— Ты знаешь, что это?

Возле нее был стол, высокий, круглый. Основанием его были камни, вырастающие из пола, а на них покоилось мерцающее выгнутое стекло. Я подошел, и оно заискрилось от моего приближения. Волшебство билось и свивалось под прозрачной поверхностью, стремилось вырваться наружу.

— Увеличительное стекло. — Я не знал, как сказать это на языке врагов и говорил на своем. Если меня не поймут, то что с того? — Через которое смотрят на магию.

Волшебное зеркало. Я прикоснулся к нему — хрусталь вспыхнул под моими пальцами, зазвенел.

— Оно поможет тебе, — сказала Витини у меня за спиной. — Смотри в него. Сможешь яснее видеть будущее.

Она понимает мою речь. И как может быть иначе? Они столько лет таились среди нас, они знают о нас все.

— Да лучше похмелье, чем видеть будущее, — пробормотал я.

Свет мерцал под моими руками, волшебство в глубине хрусталя пело неслышно, но пронзительно, и я не мог устоять.

Я наклонился к зеркалу — оно туманилось тысячами ветров, искрилось всполохами. Я пытался различить движение света, дорогу ветра, услышать, что он хочет сказать мне.

— Смотри сквозь тени, — сказала Витини. — Смотри в глубину. Ты такой же, как мы, ты…

— Нет. — Злость затопила меня, оскорбительные слова рвались наружу, я готов был обернуться, бросить их в лицо этой женщине. Она ничего не знает обо мне и не сможет узнать. — Я не такой, как вы. Я не боюсь моря. Я люблю его.

Стекло исчезло из-под моих рук, стало ветром, ледяным и прозрачным. Он ударил меня, лишил дыхания, швырнул вверх. Грозовые тучи качнулись надо мной, молния сверкнула совсем близко, раскат грома и грохот шторма заглушили мои мысли.

Волны мчались и пенились, огромные, высокие, но берегов не было нигде, лишь горизонт, дымящийся грозой. И белые всплески на гребнях волн, их было так много, сотни и сотни, — паруса.

Мир качнулся, и я оказался среди мачт, услышал крики, топот босых ног по палубе. Люди тянули веревки, карабкались по канатам, сворачивали паруса. Буря, вдали от дома, вдали от родного мира, и в небе ни проблеска солнца.

Оно ослепило меня. Вокруг было безоблачное небо, вкус весеннего ветра и солнечный свет, — и я смеялся, падал и взлетал сквозь небесные реки.

Черное крыло на миг заслонило свет, — я успел увидеть острые перья, волосы, бьющиеся на ветру, и знакомый взгляд.

Арца?

И мир распался как сон.

Вокруг меня снова было озеро тишины, пальцы касались хрусталя, а в глубине зеркала стонало и билось волшебство.