Предвестники викингов. Северная Европа в I - VIII веках

Чрезвычайно ярким свидетельством новой нарождающейся европейской культуры стали украшения. Распространение на огромных пространствах преимущественно германского мира сходных типов этой категории объектов стало индикатором определенного культурного единства Европы. Вместе с тем дифференциация внутри самих классов украшений отчетливо маркировала разницу между племенами и регионами, дававшую о себе знать. В качестве примера напрашивается неотъемлемый элемент германского женского костюма — этно-определяющий и чрезвычайно выразительный — парные крупные фибулы, прикалывавшиеся на ключицах и скреплявшие элементы верхней одежды. При высокой степени идентичности в общем абрисе украшения, неопровержимо сводящем все находки в единый общий тип, дифференциация подтипов очевидна и служит прекрасным датирующим и географически определяющим подспорьем. Локальные различия уравновешены устойчивой общностью праформы.

Чрезвычайно интересен анализ класса украшений, типичного для Европы «темных веков», относимых к общей категории полихромного стиля (достаточно массивные золотые, преимущественно, украшения со вставками необработанных драгоценных камней, перегородчатые эмали и т. д.). Традиционно связываемые с влиянием в европейскую культуру восточного кочевого грубого (гуннского) вкуса, якобы породившего это стилевое разнообразие, при локализации на карте эти древности обнаруживают любопытную закономерность. Наиболее отчетливые «узлы» локализации групп находок на территории Европы сосредоточены строго вдоль римского лимеса либо на пограничных землях Северного Причерноморья и Балканского полуострова (191; 10–11). Исключением является лишь зона вандальского королевства в Северной Африке и отдельные находки в Малой Азии и Предкавказье. Подобная территориальная привязка подтверждает, что ареалом сложения данного стиля и его популярности были именно контактные зоны культурного обмена, где население двух совершенно различных миров — античного и варварского — входило в непосредственный и длительный контакт между собой. Говорить о культурном донорстве или реципиенции здесь крайне сложно: данный набор ювелирных технологий, безусловно, является принципиально новым, одним из индикаторов наступающего Средневековья. Его появление в равной степени генетически обусловлено как варварской германской, так и римской и кочевой подосновой и, однако, не является прямым продолжением ни одной из этих традиций. Место донорства и реципиенции занимает генезис нового стиля, не схожего с предшествующими.

Обратный пример — пример отчетливой преемственности южной традиции — представляют некоторые аспекты оружейной культуры. Так, унификация шлемов на всем пространстве континента в VI–VII вв. приобретает фантастические масштабы, сопоставимые с масштабами «госзаказа» имперских времен и даже превосходящие их: римляне все же использовали большее число типов шлемов в пехоте и кавалерии, не доходя до удивительного единообразия и стихийной унификации варварских королевств.

Что касается Севера, то в Скандинавии возникают явления художественной культуры, непосредственно связанные с преемственностью южных традиций. Так, целая категория артефактов — брактеаты V–VII вв. — является подражанием римским медальонам-подвескам, Впрочем, подражанием, прошедшим мощнейший пресс северной идеологии, в результате чего профиль цезаря превратился в мчащегося на колеснице, запряженной козлами, или просто яростно вытаращившего глаза громовержца Тора (50; 32) (166; 40–48). Орнамент также отчетливо испытал влияние римской округлой плетенки, чрезвычайно популярной в Средиземноморье, — такой узор невозможно напрямую соотнести с северной и кельтской спиралью.

Таким образом, в середине I тыс. н. э. Европа являла собою пример активнейшего очага культурогенеза, бурно шедшего во всех направлениях. В этом процессе сосуществовали как наследование и видоизменение старых традиций, порой распространявшихся на чрезвычайно дальние расстояния, так и генезис абсолютно новых тенденций, отмечавших наступление новой эпохи.

Микширование традиций и культурная экспансия протекали далеко не всегда линейно. Например, наследие общегерманского мира — длинный дом с каркасной конструкцией — в регионах, климатически не сходных с болотистой и лесистой Германией, быстро терял актуальность. Национальная идентичность в этой сфере культуры утрачивалась достаточно быстро. Большую популярность начинало приобретать каменное строительство, особенно в средиземноморской зоне, а также иные формы самих домостроений. В результате фахверк оказался все же типичной культурной принадлежностью собственно Германии и прилегающей зоны сходных ландшафтов, почти растворившись в новообжитых германцами землях.