Предвиденные происшествия с бессмертными

— Ну так и отпустите, что она вам сделала? — в том же тоне отозвалась Ханна и уже спокойнее добавила: — Разве вы не можете называть всех по именам?

— Могу, — кивнул Бэнкрофт, — но боюсь, что вызванный этим прилив уверенности в себе приведет сотрудников к ложному выводу о собственной компетентности. Если кто-то хоть в чем-то проявит себя, я обязательно это отмечу. Пока этого не происходило, но уверяю, что меня не оставляет надежда увидеть хоть намек на добросовестный труд. Теперь же, если наш местный Малкольм Икс[13] не стремится больше отстаивать права угнетенного рабочего класса, то нам нужно заняться выпуском газеты. Пятница уже на носу, а у нас пока имеется лишь несколько депрессивных объявлений о поиске второй половины, три жалобы и фотография японской козы, которая похожа на Кайли Миноуг. Редколлегия, жду предложений!

Глава 8

Спустя пару часов запястье Ханны болело от записей, голова раскалывалась, а мочевой пузырь грозил вот-вот лопнуть. Отлучиться не нашлось возможности из-за бешеного темпа работы. Бэнкрофт основную часть времени провел в кресле, положив на лицо открытую книгу «Над пропастью во ржи» и закинув забинтованную ногу на столешницу. Он сопровождал оживленной жестикуляцией поток замечаний, выговоров и оскорблений без использования бранных слов. Среди этого потока изредка попадались и полезные указания.

Ханна не успевала задавать вопросы, с трудом пытаясь понять отрывистые распоряжения Бэнкрофта и хоть как-то их записать. Видимо, в этом и заключалась ее работа, потому что Грейс отдала девушке блокнот и лишь иногда подсказывала, что означал тот или иной жаргонизм. Стелла сидела в углу и печатала что-то на компьютере.

Процесс проходил с неким подобием порядка, причем с основным упором на слове «подобие».

Совещание открыла Грейс. Она перечислила статьи от внештатных журналистов. Вернее, так их назвала про себя Ханна, Бэнкрофт же предпочитал говорить о них как об «идиотах, которых не приходится видеть каждый день». Окс и Реджи, к которым она точно не собиралась обращаться как «китаец» и «толстяк», представляли раздел газеты, отвечавший за сенсации. Последнее звучало чрезмерно пафосно для подобного издания, но Ханна старалась мыслить шире. Из двух журналистов Окс, казалось, лучше понимал тактику взаимодействия с Бэнкрофтом, что означало меньше упреков и замечаний. Главный уфолог «Странных времен» предлагал именно тот материал по местам посадки НЛО, теориям заговора и историям о странных японских роботах, которого ожидал Бэнкрофт. Реджи же рекомендовал к публикации статьи на темы, «интересные любому нормальному знатоку паранормального».

Исчерпав лимит цензурных ругательств, главный редактор под неусыпным наблюдением Грейс в конце концов перешел на грубые звуки, чтобы выразить свое недовольство. Было бы неправильно сказать, что он вел себя как избалованный ребенок: Ханна никогда не видела ребенка, который с таким же воображением и целеустремленностью оскорблял бы всех вокруг.

Когда Реджи закончил перечислять темы для возможных статей, Бэнкрофт покраснел так, что напоминал свеклу, и наверняка испытывал жажду, так как вся слюна ушла на презрительное фырканье и грубые звуки. Главный специалист по паранормальным вопросам пытался придать газете более серьезный и научно обоснованный тон. Оставалось пожелать ему удачи.

Накануне Ханна взяла домой один из последних выпусков «Странных времен». Издание обещало странные, загадочные и необычные новости со всего света и «за его пределами». Просматривая статьи о таинственных существах, обсуждения абсурдных теорий заговора и истории о людях, которые творили всевозможную ерунду — в основном голыми — и выдвигали различные дикие предположения, Ханна почти слышала голос отца, спрашивавшего, что за бред читает дочь.

Она никогда не считала себя ханжой, но пребывала в изумлении от колонки с завуалированным названием «Совместное времяпрепровождение». Рубрика, похоже, выходила на регулярной основе и содержала список предметов, с которыми мужчины пытались заняться сексом, а женщины хотели сочетаться браком. Муж Ханны тоже был, по всей видимости, эротоманом, но его хотя бы никогда не ловили в объятиях терракотовых воинов. А если бы она последовала примеру женщины из Вайоминга и выбрала в качестве супруга комбайн для сбора урожая, то насколько иначе сложилась бы ее судьба.

Закрыв газету, Ханна еще раз взвесила в уме все за и против. Впервые в жизни она получила работу. И даже если та заключалась в публикации полнейшей чуши, да будет так. Значит, пора стать лучшей в этом деле. Кроме того, в мире наверняка имелись занятия и похуже. Хотя Бэнкрофт, без сомнения, вошел бы в список пяти самых ужасных начальников на планете.