Предводитель волков. Вампир (сборник)

И он поставил канделябр на ночной столик: дрожащая рука уже не могла его удержать. Обе руки графини были вытянуты вдоль тела; в каждой, похоже, было что-то зажато.

Тибо с усилием разжал левую руку. В ней он обнаружил флакон, который графиня накануне извлекла из ларца.

Он разжал вторую руку. В ней оказалась бумажка, на которой было написано: «Верна слову». Правильнее, верна даже после смерти. Графиня была мертва.

Иллюзии Тибо рассеивались одна за другой, как сонные видения исчезают по мере пробуждения.

Правда, в сонных видениях других людей мертвые поднимаются.

А мертвые Тибо продолжали лежать.

Он вытер пот со лба, подошел к двери в коридор, открыл ее и увидел коленопреклоненную Лизетту.

– Так графиня умерла? – спросил Тибо.

– Графиня умерла, и граф умер.

– Из-за ран, полученных в бою с бароном Раулем?

– Нет, от удара кинжалом, который нанесла ему графиня.

– О! – Тибо попытался изобразить смех среди мрачной драмы. – Это уже новая история, мне она неизвестна.

И горничная рассказала, что произошло.

Все было просто, но ужасно.

Графиня пролежала в постели часть дня, слушая звон колоколов в деревушке Пюизе, возвещавший о том, что тело Рауля отправляется в замок Вопарфон, где его должны были предать земле в фамильном склепе.

Колокола смолкли к четырем часам пополудни.

Тогда графиня встала, вынула из-под подушки кинжал, спрятала его на груди и направилась в спальню мужа. Она встретила радостного камердинера графа. Только что ушел врач. Он снял повязку и заверил, что спокоен за жизнь графа.

– Госпожа согласится, это большое счастье! – воскликнул камердинер.

– Да, это действительно большое счастье.

И графиня вошла в спальню мужа. Через пять минут она вышла.

– Граф спит, – сказала она, – не стоит входить к нему, пока он сам не позовет.

Камердинер поклонился в знак повиновения и присел в прихожей, чтобы быть готовым войти по первому зову хозяина.

Графиня вернулась к себе.

– Раздень меня, Лизетта, – приказала она горничной, – и подай то, что на мне было надето, когда он приходил сюда в последний раз.

Субретка повиновалась. Мы уже видели, как верно, до малейших деталей она воспроизвела наряд госпожи. Графиня написала несколько строк, сложила записку и взяла ее в правую руку. Потом она легла на кровать.

– Не прикажет ли госпожа подать что-нибудь? – спросила горничная.

Графиня разжала левую руку и показала флакон, который был в ней.

– Нет, Лизетта, – ответила она, – я выпью то, что в этом флаконе.

– Как! – воскликнула Лизетта. – И больше ничего?

– Этого довольно, Лизетта, ибо, если я выпью это, мне не понадобится ничего другого.

И действительно, графиня поднесла флакон ко рту и осушила его одним глотком. Затем она сказала:

– Ты видела мужчину, который поджидал нас на дороге, Лизетта. Сегодня у меня с ним свидание, с девяти до десяти часов вечера. Ты подождешь его в известном вам месте и приведешь в мою комнату… Я вовсе не хочу, – добавила она шепотом, – чтобы говорили, будто я не верна слову, пусть даже после смерти.

Тибо нечего было возразить: все намеченное было исполнено.

Вот только месть графиня взяла на себя.

Как стало известно, обеспокоенный молчанием хозяина камердинер приоткрыл дверь спальни, вошел туда на цыпочках и увидел графа, лежащего на спине с кинжалом в сердце. Тогда он поспешил к госпоже, чтобы сообщить печальную новость, но и ее тоже нашли мертвой.

Слух о двойной смерти быстро распространился по дому, и слуги разбежались, говоря, что в замок влетел ангел-губитель. Осталась только горничная, чтобы исполнить последнюю волю хозяйки.

Тибо больше нечего было делать в этом доме. Он оставил графиню лежащей на кровати, Лизетту возле нее и спустился вниз.

Как сказала горничная, ему нечего было бояться встречи с хозяином и слугами. Слуги разбежались, хозяева были мертвы.

Тибо пошел к пролому. Небо было хмурым, и если бы на дворе стоял не январь, то можно было бы сказать, что оно было грозовым.

Дорожка в парке едва угадывалась.

Дважды или трижды Тибо останавливался и прислушивался; ему казалось, что он слышит, как справа и слева хрустят ветки под ногами кого-то, кто хочет попасть с ним в шаг.

Подойдя к пролому, Тибо отчетливо услышал, как чей-то голос произнес:

– Это он!

И в тот же миг два жандарма, сидевшие в засаде позади пролома, прыгнули спереди на Тибо, а два других напали на него сзади. Ревнивец Крамуази, бодрствуя по ночам, бродил вокруг замка и накануне увидел, как по окольным дорожкам пришел и ушел неизвестный человек. Он донес об этом бригадиру жандармов. К доносу отнеслись еще серьезнее, когда узнали о новых злоключениях, случившихся в замке. Бригадир отправил четырех человек с приказом арестовать любого подозрительного бродягу. Двое из них в сопровождении Крамуази засели в засаде за проломом в стене, двое других шли след в след за Тибо по парку.

Мы видели, как по сигналу Крамуази все четверо бросились на него.

Борьба была долгой и упорной. Тибо был не тем человеком, которого четверо жандармов могли свалить запросто, без труда.

Но у него не было оружия, и его сопротивление оказалось бесполезным.