Читаем Предыстория беларусов с древнейших времен до XIІI века. полностью

Первую ситуацию можно проиллюстрировать историей племени древлян. Первоначально древляне — одна из региональных групп восточного славянства.[149] Территориальное обособление древлян привело к созданию у них собственной племенной организации. Летописи содержат упоминания о древлянских князьях, племенной знати и дружинах. Между древлянскими и киевскими князьями до середины X века происходили неоднократные столкновения. Постепенно появились у древлян и свои этнографические особенности. Но в 945 году князь Игорь собрал с древлян дань больше обычного, а затем вернулся с частью дружины и потребовал от них дополнительной дани. Тогда древляне восстали и убили Игоря.



По словам Нестора, автора «Повести временных лет», жена Игоря (Ингвара) княгиня Ольга (Хельга), в назидание древлянам вначале приказала закопать живьем древлянских послов, которые прибыли к ней с предложением замужества с их князем Малом. Затем, пригласив древлян на тризну по убиенному Олегу, напоила их и приказала перебить. Древлян было около 500 человек. В следующем 946 году Ольга пошла с большой дружиной на древлян, сожгла их столицу Искоростень (современный Коростень) и прочие грады, забрала в плен старейшин, «прочих людей убила, а иных отдала в рабство мужам своим, а остальных оставила платить дань» (62, с. 43).

Так древляне полностью утратили самостоятельность и стали частью Киевского государства. Последний раз этноним «древляне» встречается в летописи под 1136 годом, когда киевский князь Ярополк подарил их землю Десятинной церкви. Ранняя потеря племенной самостоятельности привела к полному стиранию этнографических черт. От древлян не осталось никаких диалектологических и этнографических следов.

С литвинами ничего подобного не было. Литвины создали мощное государство, которое существовало более 550 лет. Как же могло случиться, что от столь активного этноса (летописных литвинов) ничего не осталось? Значит, аукштайтов нельзя считать литвинами.


Вывод: В летописные времена на территории современной Летувы проживала группа жамойтских племен. В связи с разной историей западной и восточной частей страны жителей восточной Летувы, находившихся в подчинении у литвинов, историки Летувы позже назвали аукштайтами.

4. Об этнографических различиях

Отождествление летописной Литвы с юго-восточной частью Жамойтии (которую ученые Летувы упорно называют Аукштайтией) имеет свою историю.

Раскопки курганов на территории бывшего ВКЛ были начаты в первой половине XIX века. Их производили поначалу в районе Вильни (ныне Вильнюс), бывшей столицы Великого княжества. Тогда же деятели летувисского национального движения впервые начали использовать термин «Литва» в качестве своего этнонима. А на территории современной Беларуси он был запрещен властями Российской империи после восстания 1830–1831 годов.

Исследователи, которые раскапывали курганы, недолго думая, назвали их «восточнолитовскими». Логика была простая. Вильня — бывшая столица ВКЛ. Значит, древние захоронения вокруг него — литовские. (Неважно, что они датируются V–XII веками, когда ВКЛ в помине не было, и город Вильня не существовал, максимум, на этом месте находилась какая-нибудь деревня).

Соответственно, весь ареал распространения однотипных курганов стали называть Литвой, а все захоронения этого ареала — восточнолитовскими курганами. До сих пор именно такое мнение живет и процветает среди ученых Летувы и России.

Однако захоронения можно отождествлять с территорией проживания какого-либо этноса только в том случае, если совпадают и другие этнические признаки, а также учитывается время проживания различных этносов на изучаемой территории.

Детали погребального обряда относятся к чисто этническим явлениям. Например, характерной особенностью курганов древлян являются скопления золы и угольков в насыпях, всегда выше останков трупов (тонкая зольно-угольная прослойка в центре кургана). А наиболее характерной особенностью курганов полян является глиняная подмазка, на которой разжигали костер и находились остатки трупосожжения. Внешним же видом курганы полян и древлян ничем не различаются.

Так вот, важнейшая этническая особенность захоронений жамойтов — останки лошадей. Рядом с человеком (или недалеко от него) хоронили коня, сожженного на жертвенном костре, либо не сожженного, либо какую-то его часть — голову, копыта, шкуру, а также предметы конского снаряжения. Этот обычай распространился в середине I тысячелетия нашей эры.

В V–XIII веках жители Жамойтии повсеместно соблюдали обычай, по которому при погребении человека в жертву языческим богам приносили коня со всей его сбруей. Мясо животного съедали участники погребального пиршества, а голову и нижние части ног с копытами помещали в могилу рядом с покойником либо над гробом в области его головы. На противоположном конце гроба складывали предметы конской сбруи (3, с. 202).

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза