Предыстория под знаком вопроса (ЛП)

Рис. Выдуманный историками султан Салладин, освободивший якобы Иерусалим от крестоносцев якобы 2 октября 1187 года, имеет в Турции конкурента в лице султана то ли Ала-эддина Кейкобада (как он назван в книге «Турция. История искусства и культуры», Пфорцхайм, Гольдстадт, 1989), то ли Аладдина Кейкубата, памятник которому в излюбленном туристами центре г. Аланья приведён на этом снимке. Не исключаю, что оба они – фантомы одного из османских султанов XVI века, действительно, кажется, воевавших с европейцами. Именно с последними и пришли в Палестину первые евреи.

Древняя история (именно древняя, включая античность и средневековье, отстоящее от нас на пятьсот с небольшим лет), по меткому определению М.М.Постникова – это паранаука. Рядящаяся – добавлю от себя – в обычные для «наук» одежды: «научные» журналы, «научные» кафедры, отдельные факультеты во всех почти университетах. Есть у них и каста жрецов-профессоров, и высшие жрецы – академики. Молодые историки посвящаются в жреческую касту путём защиты диссертаций и других «инициаций», в ходе которых они должны многократно демонстрировать свою лояльность культовым догмам. Демонстрирующая склонность к самостоятельному мышлению молодёжь распознаётся ещё на студенческой скамье. Задающие неудобные вопросы, читающие «неправильные» книжки студенты своевременно предупреждаются о чреватости такого поведения. Если же угрозы не помогают, студент вдруг не может найти руководителя для курсовой или дипломной работы, проваливается на экзамене, или иным образом вынуждается поискать себе другую профессию.

Как это было принято и в странах с тоталитарными режимами, «научную» молодёжь заставляют перенимать фразеологию, в корне исключающую любое антикультовое действие. Их учат думать исторически, т.е. уметь полностью игнорировать общечеловеческую логику и вывёртываться как уж, если факты противоречат историческим догмам. В таком случае, как говорится, «тем хуже для фактов»: за «клеветнические факты» в иные времена полагалось тюремное заключение. Ныне историки обходятся без таких ужасов. «Неудобные» для их паранауки факты они замалчивают или объявляют неверными, или – в крайнем случае – придумывают фантастические законы исторического развития. Им неважно, что эти «законы» противоречат истории сравнительно хорошо описанных 350-400 последних лет – главное, избавиться от таких «фактов».

Как только молодой историк начнёт говорить на чуть отличном от «научно»-нормативного языке, его сразу распознают как не совсем своего и либо вынуждают вернуться в лоно узаконенных условностей, либо закрывают ему путь в науку. Клановая верность полунеграмотных посредственностей ценится историками значительно выше, чем начитанность, знание языков, широта мысли, желание самостоятельно убедиться в справедливости «научных» догм и прочие качества, присущие не только незаурядным личностям, но и просто глубоко образованным, начитанным и способным к самостоятельному мышлению учёным.

Последние могут рассчитывать на карьеру в паранауке истории только при условии безропотной лояльности. Конечно, в отдельных случаях допускается видимость научных дискуссий на второстепенные темы, дабы несколько замаскировать культовый характер исторической паранауки. Но никакой дискуссии о правильности или ошибочности древней хронологии («выверенной с точностью до суток») не допустят ни за что. Сомнения в верности базовых моделей типа локальных очагов высокоразвитых цивилизаций (тысячелетиями существовавших и расцветавших в гордом одиночестве в океане варварства и примитивизма), великих империй (возникавших якобы тысячелетия тому назад), татаро-монгольского ига или раннего распространения христианства – пресекаются сразу. Сидящая на «научном» троне и сияющая телевизионными сериалами царица история не может себе позволить снизойти до разговора всерьёз с какими-то чародеями-химиками и звездочётами-математиками, скептиками и критиками.

Безудержный консерватизм характерен не только для историков: к сожалению, он проявляется в почти каждой из современных наук. Как писал М.М. Постников, научный консерватизм явление того же порядка, что и преследование инакомыслящих. Учёные с той же яростью отстаивают свои догмы, с которой в своё время сжигали на кострах еретиков и уничтожали в ходе религиозных войн сомневающихся в религиозных догмах. Поэтому в науке, «чтобы новые идеи победили и стали общепризнанными, нужны очень большие усилия и долгое время».