Предыстория под знаком вопроса (ЛП)

Пожалуйста, прочитайте этот длинный эпиграф еще раз. И еще, раз, пожалуйста. Теперь Вам понятно, надеюсь, что когда рядовой ашелец изготавливал каменный нож, то он мысленно вытягивал в длину двусторонний топор с коротким топорищем, получал вместо ножа двусторонний каменный скребок с широченным «скребкорищем».

После этого он бежал в гневе искать доктора Мейера, чтобы отрубить ему невиданным до того каменным орудием все пальцы руки, пишущей такую премудрость. Потом, после осознания анахроничности любой письменности его времени, возмущенный ашелец пытался отскрести мудрую голову автора от его тела. Только после этого, чуть успокоившись, ашелец обхватывал свою еще не совсем интеллигентную голову двумя руками и задумывался о том, откуда ему вообще известно о существовании книги о его же — скребаря — доисторическом времени.

Мне лично очень понравилось определение хронометрической датировки. Подумать только, как много можно сделать этим исчерпывающе точно определенным методом датировки: и точный год места раскопок определить, и время возникновения археологических находок установить. Не ясно только, что именно имеет в виду автор: год когда копали или когда закапывали-засыпали культурным мусором? И еще автор — или это «заслуга» переводчика? — забыл сказать, как именно этим методом можно исчерпывающе точно определить год места раскопок (я, каюсь, думал, что у места есть только географические, а не временные координаты). Так как раскопки иногда проводят не в помещении, а под открытым небом, то «посмотреть на потолок» здесь не всегда годится в качестве алгоритма точного определения года чего бы там ни было.

Книга А.В. Арциховского «Основы археологии», написанная еще в сталинское время, начинается со слов «Археология является отделом истории» (цитирую по второму изданию 1955 г., Москва, Государственное издательство политической!!! литературы). А чуть дальше выясняется, что

Только в марксистско-ленинской исторической науке признано, что археология является разделом истории. В буржуазных странах вещественные древности изучаются в отрыве от социально-экономического строя древних обществ, и полноценные исторические выводы по археологическим данным не делаются. Большинство буржуазных учёных вообще отрицает прямую связь между археологией и историей, причисляя археологию то к естественным наукам, то к так называемым художественным наукам, то ещё куда-нибудь. Встречаются, впрочем, отдельные попытки связать археологию с историей. У прогрессивных учёных это ведёт к сближению с советской наукой, у реакционных учёных — к сближению археологии с реакционными течениями буржуазной историографии.

Сегодня, по крайней мере теоретически, русские авторы рассматривают археологию как самостоятельную науку с определенными целями и задачами и со своим предметом исследования, подчеркивая в то же время ее ярко выраженную историческую направленность. (см. А.И. Мартынов «Археология», Москва, Высшая школа, 1996, стр. 16.) В учебном пособии Европейского университета в Санкт-Петербурге «Специальные исторические дисциплины», С. — Петербург, 2003, археология вообще не рассматривается, а в качестве объяснения для этого явления сказано, что, мол, археология считалась, как и этнография, вспомогательной исторической дисциплиной в 19 в., а в 20-м — в рамках дальнейшей специализации отраслей исторического знания — обе эти области знания получили статус самостоятельных наук.

Так ли это на самом деле? К сожалению, и сегодня еще археологи крайне редко решаются напоминать историкам, требующим от них исторических «слез умиления» — да при том еще и строго по расписанию — о том, что они — то бишь, археологи — «не здешнего прихода». Что они не ремесленники, призванные на заказ украшать здание ТИ своими находками и датировками, а представители отдельной области знания, науки, имеющей свои — пусть пока несовершенные — методы исследования и, в частности, хронологического упорядочивания.