Предыстория под знаком вопроса (ЛП)

Со временем страсть к написанию своей истории охватила широкие круги общества, от самых мелких феодалов, силой захвативших земельные угодья соседей, и до крупных дворян, желавших приукрасить свою родословную. А исполнителями их желаний стали немногие грамотные люди того времени, среди которых были не только архивариусы, нотариусы и судьи, но и простые монахи, «правившие бумаги» в созданных для обслуживания клиентуры писчих конторах.

В старинных поддельных дарственных часто встречаются специально оставленные места для дат и оставшиеся пустыми строки для фамилии дарителя или одариваемого. Они возникли от невежества заказчиков и исполнителей этих документов, от отсутствия у них чётких представлений о цели фальсификата, и от того, что «исторические документы» заготавливали впрок.

Паранаука история

Я познакомился с книгой Морозова (имеется в виду книга [Морозов2] — Е.Г.) в году 1965-м, но мои попытки обсудить его соображения с профессиональными историками ни к чему не привели. Всё кончалось более или менее площадной руганью и утверждениями типа «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда» […] Так называемая «античная история» (в отличие, скажем, от новой истории) обнаруживает все характерные черты современной паранауки.

М.М. Постников. Критическое исследование хронологии древнего мира. Том первый. Античность. Стр. 6, 8.

Что же такое паранаука, о которой писал М.М. Постников? Греческая приставка «пара» означает «рядом», «около», «на», но и «мимо». Таким образом, паранаука — это нечто, что пытается пристроиться к науке, присосаться к ней. Она маскируется под науку, но проходит мимо основных требований, предъявляемых к последней. Паранаука — это паразит на теле науки. Это псевдонаука или квазинаука, которая внешне чем-то похожа на науку, но может быть принята за таковую только неопытными в академических критериях людьми. Наукой её можно считать на карнавале или маскировочном балу, но никак не в реальной жизни.

Итак, история — никакая не наука. Но она — едва ли не в большей мере, чем если была бы наукой — боится новых идей и борется с ними. Хотя новые идеи в истории, о которых здесь идёт речь, с рациональной точки зрения ничем особенным не опасны для каждого отдельного общества. Вряд ли какая-нибудь из стран подвергнется коллапсу, если её население осознает, что древняя история этой страны искусственно растянута. (Я оставляю в стороне опасности иррациональные, связанные с фанатизмом, национализмом, господством в обществе нетерпимости и т. п., которые могут стоять на пути прогресса в науке не в меньшей мере, чем на пути необходимых стране политических и социальных реформ.)

Более того, с рациональной точки зрения и для общества на национальном уровне, и для человечества в целом пересмотр хронологического костяка истории безусловно даже полезен, так как он направлен на смену искусственно растянутых — порой аж в десяток раз — представлений о прошлом более реалистичной моделью оного. А так как исторические модели часто лежат в основе принятия решений, важных для будущего, то явно полезнее иметь правильные, нежели фантастические представления о прошлом.

Конечно, ясно, почему историки боятся радикальных новшеств. Они опасаются потерять профессию, работу, кусок хлеба. Однако даже эти опасения мало обоснованы, ибо для построения новой модели прошлого понадобится не меньше, а больше историков, и они с их профессиональными знаниями могли бы найти себе даже более интересное, чем сегодня (когда они вынуждены бубнить всю жизнь одно и то же, не очень в свои исторические заклинания веря) применение, более творческую работу по отысканию крох истинной информации о прошлом в море разливанном выдумок и придумок.

О том, что такое история и в чём я вижу проблемы у всех думающих людей в их отношении к истории, и пойдёт речь в первой части книги. При этом знакомство с предыдущей моей книгой не обязательно.