Предыстория под знаком вопроса (ЛП)

Это относится и к истории природы. В первом издании Британской Энциклопедии она фигурирует в описании понятия истории как одна из двух разновидностей оной. Но и история природы или натуральная история не идентичны прошлому, а только отражают уровень наших знаний о прошлом природы, об ее эволюции в прошлом, в том числе и о катастрофических событиях прошлого. Важность истории природы (описания, осознания прошлого развития) для исторической аналитики всегда подчеркивал Христоф Маркс. Она признается большинством представителей западной исторической аналитики, считающих катастрофическое прошлое природы и человека основой правильного понимания возникновения идеи истории и развития цивилизации.

Кстати, второй вариант определения истории в названном издании Британской Энциклопедии — это, согласно статье Кеслера «Осознание сквозного времени», — «история деяний», где «деяния» — достопамятные события — выбираются произвольно и выстраиваются комментатором в некую цепочку. Не исключаю, что именно из этого источника и взял Маркс свое рассмотренное выше определение. На самом же деле, выстраиваются в цепочку не события, а образы, созданные людьми на основе описаний (более или менее достоверных или абсолютно фантастических) реальных или выдуманных событий.

История — это не само прошлое, а только его модель, его описание, его образ, его отражение в нашем сознании, его коллективная рефлексия. Это модель мира, опрокинутая в прошедшее время. Это коллективное отражение представлений человеческих коллективов и отдельных лиц о том, что или кого (какие сущности) считать историческими: какие события, явления, личности, структуры, взаимоотношения достойны нашего внимания и должны быть сохранены в коллективной памяти, описаны, проанализированы, поняты.

Я исхожу из того, что мой читатель в той или иной мере знаком с понятием модели, широко применяемым в современной науке, да и вообще в современном языке. Моделью может служить и фотография, и портрет, и словесное описание. Широко распространены физические модели: ими пользуются, например, архитекторы, они часто выставлены в музеях (например, модели кораблей, старинных зданий и их комплексов, замков и целых городов). Физическую модель атома все мы проходили в школе.

В науке важную роль играют математические модели, в которых процессы и явления самой разной природы описываются системами уравнений, что и позволяет их анализировать теоретически или вычислительно. Распространены также алгоритмические модели, в основе которых может лежать более комплексное описание, чем чисто математическое. У таких моделей есть немало общего и с нарративными моделями, в которых основным средством моделирования является слово, язык, система определяемых словесно понятий.

Именно последние и применяются широко при исследовании прошлого, хотя сегодня в принципе существуют и более сложные для понимания (но часто более простые по существу, более грубые по степени абстракции) математические модели прошлого, в которых, правда, в большей мере используется язык математики, чем сложный математический аппарат. Часто такая грубая модель прошлого позволяет увидеть закономерности, подметить особенности, которые трудно осознать при использовании сложного нарративного описания, моделей языкового уровня.

При моем простом подходе к понятию истории как модели прошлого становится рискованным говорить все время о фальсификации истории. Фальсифицировать можно то, что известно: стиль художника или скульптора, монеты, банкноты, еще не забытое нами прошлое. В истории же мы имеем дело с хронистами, описывающими события, которые они лично наблюдали, или с историками, которые обрабатывают хроники очевидцев, устные или письменные.

Большинство хронистов пытается честно описать виденное (правда, при этом два хрониста могут составить весьма различные описания одного и того же). Лишь крайне редко сам хронист начинает сознательно лгать, как это делали свидетели КГБ в случае организованных КГБ политических провокаций. Историки чаще склонны искажать сообщения хронистов, чем последние — виденное. Но и у них преобладает искажение неосознанное: неверные толкования, бессознательное перенесение окружающего мира в прошлое, уверенность в собственной способности поправить хрониста, уточнить сказанное им. Только под влиянием политики и идеологии они начинают бессовестно передергивать и лгать.

Модель же прошлого, т. е. история, даже созданная самым осторожным и честным историком, всегда есть лишь некоторое (чаще всего грубое) приближение к оригиналу (прошлому), его искажение. Поэтому фальсификация истории означала бы фальсификацию искажения. Слово «фальсификация» в применении к истории (не к прошлому) означает искажение истинного положения дел и отвлекает внимание от наиболее распространенного феномена непроизвольного искажения картины прошлого самими историками.